Анастасия Соловово - Товарищи

- Ладно,- сказал Семка.

Когда Семка пригнал корову в хлев, Еремей подошел к нему и ласково хлопнул мальчика по плечу.

- Ты кто? Никак Максима плотника сын?

- Я самый,- ответил Семка.

- Сиротой остался?

- Сирота.

- Работать хочешь?

- Хочу,- радостно вскрикнул Семка.

- Пойдем ко мне работать, мне работник сейчас нужен. Сын у меня захворал, работать некому. Пойдешь?

- Отчего же не пойти, пойду,- ответил Семка.

- Ну и по рукам,- сказал Еремей.

На следующий день Семка поступил в работники к Еремею Грачеву, а корова Любимка стала пастись вместе с деревенским стадом.

Работы у Семки было по горло. Вставал он с солнцем, помогал хозяину на поле и на огороде. Еремей ценил Семку, но спуску не давал и наваливал на мальчика работу. Некогда было вздохнуть. Иногда по вечерам Семка убегал на деревню, поговорить со знакомыми крестьянами или поиграть в городки с мальчишками-товарищами.

- Ну как живешь, Семка ?- спрашивали его крестьяне.

- Да как живу, работаю,- хмуро отвечал Семка.

- Эх, Семка,- замечал кузнец Матвей,- ты парень вострый, тебе бы не в работники к Еремею, в школу бы поступить надо!

- Да где ее возьмешь школу-то?- откликнулся другой крестьянин, Сидор.

- А как же тут, говорят, в десяти верстах школу новую открыли.

- Я тоже слыхал,- сказал подошедший слесарь Антон,- «Школа крестьянской молодежи» называется с сельскохозяйственным уклоном. Вот бы тебе туда! Агрономом выйдешь, нам еще помогать будешь.

А у Семки слюнки потекли от одной мысли о школе.

Но подошедший к ним крестьянин дядя Василий с сомнением покачал головой.

- Там я слышал все битком набито, местов свободных нету, попасть трудно. А школа, что и говорить, хорошая…

Иногда Семка досиживал за разговорами до позднего вечера и возвращался домой в полную темноту. Дарья, а главное - бабка Устинья с бранью накидывались на мальчика.

- Где шатался, где валандался, шалопай, бездельник, а завтра глаз не продерешь, не добудишься.

- Я всегда вовремя встаю,- оправдывался Семка,- зачем зря говорить.

- Ах, да ты еще грубиянить, ах ты щенок нахальный, ах ты…

Бабка Устинья в особенности сильно невзлюбила Семку. Устинья была старуха сварливая, подозрительная, суеверная, в домовых, чертей верила, ворожбою занималась, заговоры знала, нашептывания всякие, с уголька вспрыскивала, по картам гадала.

Иной раз забегали к ней тайком девушки «судьбу узнать» или болезнь заговорить, либо зелья попросить приворотного.

Если Семка случался в то время на дворе, он осыпал девушек насмешками.

- И не стыдно вам в ерунду всякую верить, старухам еще простительно, а вы девки молодые, слушать даже противно. Эх вы!

- Да уйдешь ты, поганый мальчишка,- шипела старуха.

- А вот я бабушка про тебя в совете расскажу,- подзадоривал Семка.

Старуха не на шутку трусила. .

- А ну тебя совсем. Идите, идите отсюда,- кричала она девушкам,- ничего я не знаю.

- Что, бабушка, где у тебя домовой - под крышей аль под кроватью в сундуке?- издевался Семка.

Старуха плевалась и уходила, а потом наедине жаловалась Еремею:

- Да приструнь ты его хорошенько, сынок, совсем избаловался мальчишка, с шантрапой всякой водится, нахальничает, по ночам нивесть где шляется.

- А работник он все-таки хороший,- говорил Еремей,- жаловаться не могу.

- Все до поры до времени, чует мое сердце, натворит чего-нибудь мальчишка.

И долго ворчала старуха одна в своей каморке. Дарья ей поддакивала, Еремей поглаживал бороду, а Семка работал, как вол.

- Семен, - сказал как-то после обеда Еремей,- дорогу в Боброво знаешь?

- Это за лесом что ли?

- Ну да, она самая. Сходи-ка ты туда. Там Кузьму Петухова спросишь, он обещал у меня баранов посмотреть, скажи, чтобы-скорей приходил, а то я на ярмарку отвезу. Да скорей вернись! Нам еще снопы довезти надо, последние.

- Ладно,- сказал Семка.

Он быстро вышел из хуторка, спустился к реке и пошел берегом. Стоял прозрачный, как стекло, августовский день. Паутины летали по воздуху, точно белые кисейки. Деревья там и сям уже сильно желтели, пахло грибом и увядающей зеленью.

Боброво находилось в верстах семи от хуторка. На лугу у реки паслось стадо. Коровы красивыми рыжими и пестрыми пятнами разбросались на пожелтевшей уже траве. Среди них Семка еще издали узнал Любимку. Корова стояла отдельно от стада на пригорке и неторопливо жевала жвачку. Золотые лучи солнца пронизывали ветки и корова в этом вечернем уже освещении казалась совсем красной.

«Хороша корова у Еремея, - подумал Семка,- ни у кого такой нет, во всей деревне, и дойная, больше ведра дает!»

Он углубился в лес. В лесу было прохладно и совсем тихо, так, как бывает только поздним летом. Семка шел быстро, ломая пятками сухие прутья, а сам думал и думал.

Мысль о школе не давала ему покоя.

«Эх, кабы мне туда попасть! Человеком бы стал настоящим, а то что», с горечью думал мальчик.

Солнце уже сильно склонялось к вечеру, когда Семка дошел до Боброва, отыскал Кузьму, передал ему поручение Еремея и пошел обратно.

В лесу становилось уже совсем темно. Редкие птицы, еще кое-как щебетавшие, давно улеглись спать. Из-под кустов тянуло сыростью и какой-то прелью. Река стояла между берегами стальная, спокойная, отражая мутный розовый закат.

Внезапно Семка услыхал впереди человеческие голоса. Он приостановился.

- Слушай Митюха,- кричал кто-то,-я тебе говорю не здесь. Лучше кругом обойдем, а то еще потонем.

- Ну вот еще! Я говорю здесь мелко,- отвечал другой голос.

- А я говорю нет.

Семка ускорил шаг.

Вскоре он увидел двух парней. Они стояли на берегу и о чем-то горячо спорили.

Заметив Семку, парни радостно побежали к нему навстречу.

- Эй,-крикнул тот, кого звали Митюхой.- Ты здешний?

- Здешний,- ответил Семка.

- А мы вот дальние, заплутались, своих потеряли, теперь в брод переходить хотим. Нам в Луневку. В обход больно далеко идти.

- Да что вы, - вскрикнул Семка,- тут вам в брод никак не перейти, тут только с виду мелко, а ямы-то какие, ух! Живо закрутит, особливо если плавать не очень умеете.

- Я-то ничего,- сказал Митюха,- а вот он насчет плаванья не горазд.

- Вам в обход идти надо через плотину, иначе никак нельзя.

- Да как идти-то, не знаю.

- Налево свернете, там дорога до перекрестка, а там опять налево, а там все прямо, потом направо, потом через лесок, потом…

- А ты нас хоть на дорогу выведи.

- Ну что ж, провожу маленько, вы сами-то из Луневки?

- Из Луневки. Мы там в школе учимся. Школа крестьянской молодежи; может, слыхал?

Семка даже вздрогнул.

- Как не слыхать, пойдемте, я вас до перекрестка провожу.