Виктор Лихачев - Единственный крест

Тут уж за него серьезно взялся отец.

— Думаешь, мне все в этой жизни нравится? Думаешь, мне нечего сказать на планерке главному? — гремел отец. Мать только вздыхала.

— Значит, нечего, если молчишь.

— Сопляк! Поживи с мое, набей столько шишек, как я…

— В том-то и дело, что я не хочу набивать шишек. Голове это вредно.

Но на самом деле, Асинкрит серьезно задумался. Да, у него была своя, особая жизнь, скрытая от посторонних глаз. Когда он закрывался в комнате, и родители думали, что их сын готовит уроки, Асинкрит рисовал карту чудесного острова, на котором будут жить представители самых разных народов. На этом острове чистые реки, высокие горы, тенистые леса, благоустроенные города. В городах по паркам ходят олени и лоси, в прудах плавают лебеди. Все эти братья наши меньшие не боятся человека, а человек никогда не обидит их. Там не случится то, что произошло недавно в соседнем Шахтерске: в городок пришел раненый лось. Пришел за помощью к людям. А люди, схватив ведра и тазы мчались на пиршество: лося убили и счастливый народ спешил освежевать тушу…

Асинкрит придумал название острову — Светлый, а на нем была речка Радостная, Гора счастливая, озеро Надежды… Отец прав, долгими осенними вечерами, гуляя словно по вымершему Упертовску, думал Асинкрит, мой остров — это утопия. А жить мне надо здесь, сейчас. В этом городе, в это время…

И вдруг он все понял. Время, чужое время — это не ошибка его, а беда. Ему бы жить… А когда бы ты хотел жить? — спросил он себя. Да хоть когда, только не сейчас. Но на самом деле мысль эта глубоко запала в сердце и голову Асинкрита. И отныне, читая ту или иную книгу, он «примерял по росту» век, во время которого происходило действие. И везде себя чувствовал прекрасно. И в Древней Греции среди нимф и наяд, и в средневековой Англии, в ее прекрасных буковых и дубовых лесах, и в Палестине первого века нашей эры. Нет, Асинкрит не был религиозен в обычном смысле этого слова, но когда, сделав наспех уроки, он зажигал в своей комнате свечу, ставил пластинку Баха или Циполи, Телемана или Вивальди, Упертовск за окном — грязный, пьяный и мокрый, словно растворялся в ночи, и Асинкрит оказывался в любом месте земного шара, в любое время. И все чаще эта музыка, особенно органная, приводила его туда, в Палестину, где ходил Иисус, проповедуя любовь. Или все-таки он принес меч — об этом так в Евангелии было написано. Непонятно. Асинкрит вздыхал, понимая, что данная книга для него — тайна за семью печатями. Тем более написанная на старославянском языке — томик Евангелия от Матфея 1891 года выпуска передавался в семье Сидориных по наследству. Пожалуй, Шерлок Холмс — это и ближе и понятнее. Но когда звучит орган, воображение ведет его все-таки в Палестину, а не в туманный Лондон прошлого века.

В Лондоне тоже всю ночь, всю неделю и весь месяц льют дожди. И где-то во мраке ночи, когда совершаются злые дела, хорошие люди нуждаются в помощи. Но у них есть надежда — квартира мистера Шерлока Холмса и доктора Ватсона на Бейкер-стрит, где в камине горит очаг, где спокойно и уютно, и где Шерлок Холмс всегда придет на помощь.

С каких-то пор младший Сидорин старался во всем походить на великого сыщика. Даже поступил в музыкальную школу учиться игре на скрипке. Но будучи человеком объективным, Асинкрит чувствовал, что пока Шерлок Холмс из него не получается. И дело не только в дедуктивном методе, хотя, опять-таки объективности ради стоит признать: у Холмса были другие возможности. Видел, к примеру, у человека глину на ботинках, и по ней определял из какого тот района города. А в Упертовске у всех на обуви грязь — одинаково-черная в любом районе города. Но сейчас для Асинкрита важнее другое: что бы сделал Холмс на его, Асинкритовом месте? Ведь он, Асик, старается в той своей жизни, чтобы на виду у всех, быть как все. Старается изо всех сил, но, похоже, ничего у него не получается. А может, стоит сыграть с ними по их правилам, но со своими картами?

Мысль увлекла Асинкрита. В библиотеке хватало книг и по психологии, и творений великих моралистов, знатоков человеческих душ. А то, что именно книги — его верные друзья, — придут к нему на помощь, Асинкрит не сомневался.

Два месяца, забросив химию и физику, Асинкрит корпел над книгами. Любую мало-мальскую мысль выписывал, и вскоре у него скопилось пять общих тетрадей с записями. К себе в учителя он позвал и великих философов древности, и француза Пастера, и испанца Грасиана, и еврея Гиллеля и даже Козьму Пруткова. В результате родился необычный документ с весьма претензионным названием: «Кодекс АВС, или искусство жить в Упертовске». АВС, как нетрудно догадаться означало Асинкрит Васильевич Сидорин, но одновременно это были и начальные буквы латинского алфавита. Такой закодированной двусмыслицей Асик остался очень доволен, как, впрочем, и самим документом. Наверное, есть резон привести его целиком, тем более что пунктов в нем не так уж много — тридцать три (еще одна символика, закодированная Сидориным младшим).

1. Не желай и не делай другому того, что себе не желаешь.

2. Молчаливая сдержанность — первый признак мудрости. Действовать — только скрытно и неожиданно — в этом залог успеха.

3. Избегай откровенности, даже когда хочешь быть понят. Не позволяй всем без разбору проникать в твою душу.

4. Основа величия — мудрость и доблесть. Знающий — всемогущ. Но без доблести мудрость бесполезна.

5. Никогда не начинай с чрезмерных надежд. Надежда — мастерица подделывать истину, пусть же трезвость ее сдерживает. Пусть уж лучше действительность превзойдет ожидания и даст больше, чем предполагалось.

6. Даже люди редких достоинств зависят от своего времени. Не всем суждено то время, которое они заслуживают. Если ты мудрый, то примешь и смиришься с чужим для себя веком.

7. Пусть в тебе нуждаются. Пусть лучше тебя просят, чем благодарят: полагаться на благодарность — обкрадывать себя. Зависимые полезнее любезных, — утолив жажду, от источника отворачиваются.

8. Когда победишь — не торжествуй открыто. Победить — значит вызвать неприязнь.

9. Нет высшей власти, чем власть над собой. Господство над своими страстями — свойство высшего величия духа.

10. Общайся с теми, от кого можно научиться. Дружба разумных взаимовыгодна.

11. Помни, грубость вредит всему, даже справедливому и разумному. Ведь суть дела — полдела, не менее важно, как это дело сделано. Антипод грубости — любезность. Она все скрашивает: позлащает «нет», подслащает истину, подрумянивает старость. Любезность и приветливость, подобно шулерам, играют наверняка.

12. Имей разумных помощников. Прибегать к помощи мудрых — свойство великих.

13. Залог успеха — сочетать ум с благой целью. Презрения достоин высокий ум, примененный для низких целей.