Софья Могилевская - Дом в Цибикнуре

Окончив свою речь, Ольга Ивановна передохнула, а затем сказала: ей решительно всё равно, кто куда будет назначен, это дело председателя трудовой комиссии Коли Бабурина, но в помощь себе и старшему повару Елене Ульяновне она просит четырёх старших девочек, самых хозяйственных и расторопных.

— Давайте мне Анюту… — сказала завхоз.

И Анюта поспешно перекинула свою длинную тёмную косу с груди на спину, будто эта коса уже сейчас могла помешать ей в работе.

— …Клаву и Веру… — продолжала завхоз.

Клава от удовольствия зарумянилась, а Вера обвела всех довольным взглядом.

— и… — Тут завхоз Ольга Ивановна на секунду задумалась, но, посмотрев на тот стол, где сидела Мила, решительно произнесла: — А четвёртой пусть будет новенькая, Мила. По всему видно — она неплохая хозяюшка.

А про Наташу Ольга Ивановна даже не вспомнила.

У Наташи чуть слёзы не брызнули из глаз: её не считают хорошей хозяюшкой!

— Ольга Ивановна! — закричала она дрожащим от обиды голосом. — А я? Меня вы забыли?

— Пойдёшь на огород снимать огурцы или в другое место, куда назначат…

Как Наташа ни просила, как ни молила, Ольга Ивановна осталась непреклонной: она решительно заявила, что четвёрки ей будет достаточно, и вконец расстроенной Наташе пришлось отправиться на огород.

А Катя была довольна, что её послали на огород. Наверное, там очень хорошо! И вообще здесь, в этом новом для неё месте, ей всё нравилось. Ей нравился и сам дом, со всеми его спальнями, коридором, бельевой, канцелярией. Нравилась ей и большая столовая с окошками, выходящими на три стороны. Нравились ей все девочки. А мальчиков она ещё не знала. К мальчикам она приглядывалась только издали.

А теперь ей очень нравилась дорога на огород.

Когда они проходили по узкому мосточку через ручей, Катя на секунду присела и поболтала худенькой рукой в прозрачной струйке. Почувствовав острый холодок и лёгкие мурашки, защекотавшие всю её руку, от кончиков пальцев до самого плеча, она тихонько засмеялась.

— Смотри не искупайся! — крикнул ей Аркаша, тот мальчик в зелёной майке, с которым она разговаривала в час приезда.

— Что ты! — сказала Катя и, отряхнув мокрые пальцы, перебежала на тот берег.

Проходя вдоль плетня, за которым взапуски носились совсем маленькие смешные телята, Катя сорвала пучок травы и, перегнувшись через плетень, поманила к себе ближнего, пятнистого и толстобокого. Телёнок доверчиво подошёл, ухватил губами из Катиных рук траву. От него тепло и по-детски пахло парным молоком.

— Глупыш! — прошептала Катя, проводя ладонью по нежной шёрстке упрямого лба. — Ничего ты ещё не знаешь, глупыш! — Она нащупала у него два крепких бугорка — будущие рожки.

А телёнок подошёл совсем близко к плетню, просунул между жердями голову и слегка пихнул Катю.

— Глупый, глупый! — засмеялась Катя и побежала догонять ребят.

Они поднялись на пригорок. Уже издали были видны высокие заросли укропа. Тонкие стебли слегка колыхались на ветру, и далеко разносился приятный укроповый запах.

А ведь весною никто и не думал, что получится такая красивая прозрачная золотисто-зелёная изгородь из укропа. Тогда всё получилось совершенно случайно. Просто среди многих пакетов с огородными семенами оказался и большой пакет укроповых семян. И тогда колхозный агроном посоветовал не занимать под укроп отдельную грядку, а лучше окаймить укропом весь огородный участок. Так и сделали.

Когда Анюта острой палкой проводила вокруг участка неглубокую борозду, а Клава, идя следом, высевала семена, которые Вера ладонью слегка засыпала землёй, всем трём городским девочкам думалось, что и работают они напрасно, и семена пропадут даром и вообще из этой затеи с укропом да и со всем огородом ровным счётом ничего не получится.

А теперь какой отличный стал огород!

Свёкле, казалось, было тесно в земле, и, готовая выскочить из грядки, она выставляла наружу свою крепкую гладкую и такую чёрную спинку, что только по яркой алости стеблей можно было представить себе её настоящий свекольный цвет.

А над морковью тихо шелестела кудрявая зелень.

Почти падали под бременем стручков фасоль, бобы и горох. Им давно не помогали ни крепкие палки, воткнутые в грядки, ни длинные зелёные усики, которые с таким усердием цеплялись за эти палки.

А салат, посеянный в это лето уже третий раз, своей нежной зеленью напоминал о первых днях весны.

Да, отличный был у них огород! И Катя, проходя между грядками, думала, что, наверное, колхоз нарочно дал их детдому такую замечательную, плодородную землю, чтобы у ребят было как можно больше овощей, чтобы ребятам как можно лучше жилось в детдоме.

Перед огуречными грядками все остановились. Эти грядки были разбиты внизу, почти у самой речки, чтобы легче было носить воду для поливки.

— А ну-ка, девчата, — крикнула загорелая девушка с тёмными косами, уложенными вокруг головы — давайте разбивайтесь по-двое на грядку, будете обирать огурцы. А мальчики пусть сносят их на телегу. Им ловчее будет, правда?

Катя уже со вчерашнего дня знала, что это Марина, пионервожатая их отряда. Она Кате сразу понравилась, с первого взгляда. Только вчера она не поняла, что Марина — пионервожатая. А потом Мила её спросила:

— Катюша, нравится тебе наша пионервожатая?

Катя ей ответила:

— А знаю, какая она.

— Да вот же! Вот она, Марина… Мы уже все вопросы с ней обсудили: в какое нас звено и какую работу нам дадут… Она, знаешь, в этом году будет и работать в детдоме и кончать десятый класс. Она из-за войны не успела кончить школу…

Потом Мила рассказала Кате, что сама Марина из Белоруссии, а родные её не успели выехать и теперь находятся в оккупации.

— Она, по-моему, добрая, — сказала тогда Катя, разглядывая Марину.

— Девочки говорят — добрая, но строгая, — сказала Мила.

— Если добрая, это ничего, что строгая. Это даже, лучше…

Пока девочки делились на пары, Катя застенчиво стояла поодаль. С кем же она будет? Может быть, с той, беленькой? Её, кажется, Нюрочкой звать. Или с той, в красном платье?

Но не успела Катя и подумать, как беленькая девочка громко крикнула:

— Ольгушка, ты со мной? — и умчалась, схватив за руку свою пару.

А в красном платье запела на весь огород:

— Где моя пара? Где моя пара?

И тоже убежала.

Только Катя их всех и видела! Все они разлетелись в разные стороны.

Лишь двое их осталось — она да Наташа.

Катя вопросительно взглянула на Наташу. Значит, они будут вместе?

Но Наташа всё дулась, хмурилась. Катя нерешительно шагнула к ней и тронула за руку.

— Значит, мы с тобой вместе? — проговорила она.

Тут только Наташа увидела, что все уже убежали и, кроме этой новенькой, никого не осталось.