Януш Корчак - Король Матиуш Первый

Если ты никогда не видел, как это делается, научиться свистеть совсем не просто. Но у Матиуша, как известно, была сильная воля, и ему это удалось.

И вот однажды он свистнул просто так, для пробы. И каково же было его изумление, когда через минуту словно из-под земли вырос Фелек.

– Как ты сюда попал?

– Перелез через забор, – ответил мальчик, стоя перед королем навытяжку.

Король со своим новым другом юркнули в густой малинник, росший вдоль ограды, чтобы без помех решить, как им быть дальше.

– Знаешь, Фелек, какой я несчастный! С тех пор как я научился писать, мне приносят на подпись разные бумаги, и это называется у них управлять государством. На самом деле не я распоряжаюсь, а мной все командуют. Велят делать множество скучных, ненужных вещей, а все интересное делают сами.

– Кто же эти мерзавцы, которые смеют командовать вашей милостью?

– Министры. Когда был жив отец, я слушался его…

– Тогда ты был его высочеством, наследным принцем, а отец твой – его величеством королем, а теперь…

– Теперь мне совсем худо. Ведь министров много, а я один!

– Они военные или штатские?

– Военный министр один.

– А остальные штатские?

– Что такое «штатские»?

– Ну, которые сабель и мундиров не носят.

– Значит, штатские.

Запихнув в рот пригоршню малины, Фелек глубоко задумался. А потом неожиданно спросил, есть ли в королевском саду вишни.

Матиуша несколько озадачил этот вопрос, но Фелек уже успел завоевать его расположение, и он сказал, что есть вишни и груши, и обещал передать Фелеку через забор, сколько он захочет.

– Ну, ладно, часто нам видеться нельзя, а то попадемся. Будем делать вид, что мы незнакомы. А письма кладите, ваше величество, под забор. И про вишни не забудьте! Положите письмо, ваше величество, свистните, и я его возьму.

– А когда у тебя будет готов ответ, ты мне свистни, – обрадовался Матиуш.

– Короля свистом вызывать не годится, – возразил Фелек. – Я кукушкой буду кричать. Встану подальше от забора и – «ку-ку, ку-ку!».

– Хорошо, – согласился Матиуш. – Когда мы опять увидимся?

Фелек долго соображал что-то и наконец проговорил:

– Без разрешения мне сюда нельзя приходить. Мой отец за версту человека разглядит, недаром он в королевской гвардии служит. А он строго-настрого запретил мне даже близко подходить к забору. «Фелек, – сказал он, – не вздумай вишни воровать в королевском саду, не то шкуру с тебя спущу».

Матиуш оторопел.

Вот тебе на! С таким трудом найти друга – и чтобы по твоей вине с него шкуру содрали! Нет, это слишком большой риск.

– Как же ты вернешься домой? – забеспокоился Матиуш.

– Вы уходите, ваша милость, а я уж что-нибудь придумаю.

Признав его совет разумным, Матиуш вылез из зарослей. И как раз вовремя: гувернер-иностранец, обеспокоенный его исчезновением, так и зыркал по сторонам.

Высокая дворцовая ограда не мешала дружбе мальчиков. Но Матиуш часто вздыхал на осмотрах у доктора, который каждую неделю измерял его рост и взвешивал, чтобы знать, скоро ли король подрастет. Матиуш жаловался на одиночество и однажды сказал военному министру, что хотел бы обучаться военному делу.

– Может, у вас есть на примете знакомый сержант, который давал бы мне уроки?

– Желание вашего величества овладеть военным ремеслом весьма похвально. Но почему вы хотите, чтобы это был непременно сержант?

– Не обязательно сержант, пусть сын сержанта.

Военный министр наморщил лоб и с важным видом записал что-то в блокнот.

Матиуш вздохнул безнадежно: он заранее знал ответ министра.

– Желание вашего величества будет обсуждено на ближайшем заседании совета министров.

«Ничего путного из этого не выйдет: пришлют старого генерала», – подумал Матиуш.

Однако на этот раз дело неожиданно приняло иной оборот.

На ближайшем заседании на повестке дня стоял один вопрос – война. Три государства объявили войну Матиушу.

Проплел день, второй, а Матиуш ничего не знал. О войне сообщил ему Фелек. Обычно, положив письмо, Фелек раза три кричал: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку», в этот день его «ку-ку» повторялось раз сто. И Матиуш догадался: значит, письмо очень важное. Но насколько важное, он, конечно, не подозревал. Их государство давно не воевало. Стефан Мудрый, его отец, умел жить в мире с соседями, и, хотя большой дружбы ни с кем не водил, до войны дело не доходило, а ему объявить войну никто бы не отважился.

Три государства объявили вашему величеству войну, – писал Фелек. – Мой отец давно сулился выпить на радостях при первом известии о войне. Я жду когда он напьется, потому что нам необходимо увидеться.

Все понятно: соседи захотели воспользоваться неопытностью короля. И Матиуш решил доказать им, что они просчитались: он хоть и маленький, сумеет защитить свою страну не хуже большого.

Война!

У Матиуша кровь взыграла – недаром он был правнуком отважного Павла Завоевателя!

Вот когда бы пригодились увеличительное стекло, воспламеняющее на расстоянии порох, и шапка-невидимка!

Матиуш ждал, когда его пригласят на чрезвычайное заседание и он, как монарх, возьмет бразды правления в свои руки. Но заседание состоялось ночью, и Матиуша не позвали.

А утром, как всегда, явился на урок гувернер-иностранец.

Матиуш знал: по придворному этикету королю неприлично капризничать, упрямиться и злиться, особенно в такой ответственный момент, как сейчас. Поэтому он только грозно нахмурил брови и, взглянув на себя в зеркало во время урока, подумал «Я похож на Генриха Свирепого!»

С нетерпением ждал Матиуш того часа, когда министры обычно являлись к нему с докладом. Вообразите его возмущение, когда церемониймейстер объявил, что сегодня аудиенция отменяется.

– Я требую, чтобы военный министр немедленно явился в тронный зал! – побледнев от гнева, твердо сказал он.

Слово «военный» Матиуш произнес таким тоном, что церемониймейстер насторожился: похоже, юному королю все известно.

– Военный министр на заседании.

– Тогда я сам пойду к нему, – заявил Матиуш и направился в аудиенц-зал.

– Ваше величество, извольте подождать минутку, – чуть не плача, взмолился старик. – Сжальтесь надо мной! Я головой отвечаю за порядок во дворце. У меня будут крупные неприятности.

Матиушу стало жаль старика. Ведь никто не знал лучше него, что можно делать королю, а чего нельзя. Часто долгими зимними вечерами, сидя у камина, Матиуш затаив дыхание слушал рассказы старика о короле-отце, королеве-матери, о балах и театральных представлениях, парадах и маневрах.

Кроме того, Матиуша мучили угрызения совести. Тайная переписка с сыном сержанта, ворованные вишни и малина – все это не давало ему покоя. «Конечно, – рассуждал он, – сад принадлежит мне, и ягоды я рвал не для себя, а для других. Но делать это украдкой, исподтишка – нехорошо. Вдруг я обесчестил этим поступком своих великих предков?»