Януш Корчак - Король Матиуш на необитаемом острове

Соня-полковник продрал глаза, только когда поезд подъехал к границе. Смотрит: окно открыто, а Матиуша нет.

«Хорошенькое дело! Удрал! А ведь мне приказано доставить его на необитаемый остров. Как же я его доставлю, коли он удрал? Кажется, ему ясно было сказано: спать! Неслыханное дело! Мальчишка посмел ослушаться моего приказа! Что делать? Стрелять? Но из чего? Пушки нет. И в кого! И как стрелять без приказа?»

Полковник Дормеско вынул из портфеля приказ и прочел:

По получении сего полковнику Дормеско немедленно надлежит передать командование капитану, а самому явиться в столицу и отвезти Матиуша с вещами на необитаемый остров. Сухопутным и морским властям вменяется в обязанность оказывать полковнику Дормеско всяческое содействие. По возвращении приказываем подать рапорт.

– Ну ладно, отвезу на остров канарейку и чемодан, а по возвращении подам рапорт, – рассудил полковник. Потом вздохнул, почесал затылок, закрыл окно и, прикрывшись шинелью, заснул. А поезд мчался все дальше и дальше.

Три дня провел Матиуш под гостеприимным кровом стрелочника.

«Спохватятся, что меня нет, – размышлял он, – начнут рыскать, пустятся в погоню, устроят облаву, но никому в голову не придет, что я у них под носом притаился.»

В первую войну стрелочник выкопал под хлевом яму, чтобы в случае опасности было где укрыться. Если нагрянут с обыском, там спрячется Матиуш. Но пока все спокойно.

Заглянул, проходя мимо, дежурный по станции, хороший знакомый стрелочника, и говорит:

– Вчера ночным поездом какого-то преступника везли. Я часового видел в вагоне.

– Может, это денщик был?

– Да нет, он с винтовкой стоял.

– Или посол ехал иностранный?

– Может, и так.

«Осторожность не мешает, – подумала про себя жена стрелочника. – Беглецов иной раз в открытую ищут, а иной раз и потихоньку, тайно. Кто знает, что у него на уме.»

– Ох, ваше величество, если бы вы знали, как нам без вас плохо живется, – жаловалась стрелочница. – Всяк распоряжается, а жалованье платить никто не хочет. Еще перед войной завели новые порядки: ребятам велели поезда водить, а взрослым – в школе учиться. Болтали, будто сам Матиуш так распорядился. Нашлись дураки, поверили. «Не к добру это, – сказала я тогда. – Позавидовали, видно, сироте. В его царствование шоколада больше было, чем сейчас хлеба! Что-то дальше будет?»

Матиуш ходит по комнате: руки – за спиной, лицо хмурое.

«Хватит без дела сидеть и бедных людей объедать. Пора в путь.»

Стрелочник с женой уговаривали его подождать немного.

– Нет, – говорит Матиуш, – надо поскорей попасть в столицу – узнать, что там происходит.

Стрелочник принес от кума старенькую, латаную одежонку. Матиуш переоделся, взял на дорогу ломать хлеба (от сыра отказался) и денег ровно столько, сколько стоит билет со следующей станции: на этой он не рискнул садиться на поезд.

Безо всяких приключений прошел он пятнадцать верст, купил билет в вагон третьего класса и под вечер был уже в столице. На всякий случай Матиуш надвинул на глаза шапку.

– Эй, малый! Отнеси мешок, заплачу.

«С превеликим удовольствием». От мешка так аппетитно пахло что у Матиуша слюнки текли. Мешок набит колбасами, сосисками сардельками и свиным салом.

– Ты сейчас приехал?

– Да. Верней, вчера.

– А город знаешь?

– Немного. То есть нет: ведь я только вчера приехал.

– Издалека?

– Нет, то есть да.

– Ну, пошевеливайся!

Колбасник подгоняет мальчика. А у того руки занемели, голова кружится. Идут, идут они, Матиуш совсем из сил выбился. Приостановился дух перевести.

– Послушай-ка, парень, не вздумай улизнуть с мешком. Меня не проведешь. Знаю я вас, пташек, которые не то сегодня, не то вчера, не то из далеких мест, не то из ближних прилетают. Крутитесь возле вокзала, ищете случая поклажу отнести, а сами так и норовите на первом же перекрестке дать тягу. Я вас мигом узнаю по этой надвинутой на глаза шапке! Недаром до того, как колбасой торговать, я два года в полиции служил. Ну-ка поворачивайся да поживей!

У Матиуша словно оборвалось что-то внутри, но он, не говоря ни слова, опять взвалил на спину тяжелый мешок. Руки одеревенели, а ноги сами несли его вперед.

– Эй, пан Михал! Слыхал новость?

Навстречу, откуда ни возьмись, полицейский.

– Куда путь держишь?

– Да вот товар несу. А что за новость?

– Короля Матиуша в ссылку отправили. Только смотри – молчок, никому ни слова. Это служебная тайна. Тебе как старому другу говорю.

– Как же так? Даже в газетах не сообщили.

– Беспорядков боятся. Ох, и жалеет Матиуша народ! И детвора, и взрослые. Только поздно теперь жалеть. Надо было раньше думать, белых флагов не вывешивать.

Опустил Матиуш мешок на землю. Слушает.

– Останься Матиуш королем, ты, глядишь, годков через пять не колбасу, а золото мешками бы носил.

– А откуда ты знаешь, что его сослали?

– Тюремный сторож сказал. А Клу-Клу отправят к отцу… как зовут-то его, Бум-Друм, что ли? Печальный король будто бы от престола хочет отречься и добровольно уехать на необитаемый остров… А ты чего уши развесил? – накинулся на Матиуша полицейский.

– Он со мной. Мешок помогает нести.

– Ну ладно, идите. Завтра у меня после ночного дежурства день свободный – загляну к вам. Ох, жалко Матиуша!

– Погоди жалеть. По моему разумению, этим дело не кончится. Он еще воротится, вот увидишь.

– Только бы глупостей больше не делал.

– Ну, малый, пошли!

Колбасник помог Матиушу взвалить на спину мешок. И удивительное дело: усталость как рукой сняло. Мешок словно легче стал. Матиуш летел как на крыльях.

Ну вот и узнал почти все новости. Одно странно: почему его не ищут? Или еще не знают, что он убежал?

– Стой! Ишь разлетелся! Или дорога коротка показалась? Заходи в ворота.

Из подворотни две ступеньки вели вниз, в квартиру лавочника. Матиуш споткнулся и упал бы, не поддержи его колбасник. Матиуш прислонился к двери, закрыл глаза, а сам весь дрожит

– Ты чего? – перепугался колбасник, увидев, как мальчик побледнел.

– Я голодный, – пролепетал Матиуш и потерял сознание.

Он уже в тюрьме недоедал, оставляя половину порции на случай побега, У стрелочника тоже ел мало: совестно быть нахлебником у бедняков. Потом пятнадцать верст отмахал и ничего, кроме хлеба, не ел. А теперь еще мешок с колбасой. Тут и взрослый не выдержал бы. И, наконец, – неизвестность, боязнь погони, неожиданное известие, что страна помнит о нем и надеется на его возвращение.

Матиуша положили на диван.

– Выпей-ка молока.

Лавочник расстегнул ему курточку на груди. Во-первых, чтобы дышать было легче, а во-вторых, как заправский полицейский, хотел метрику поискать. Умрет мальчишка без документов – хлопот не оберешься! В кармане он нащупал что-то твердое и вытащил фотографию покойной королевы.