Святослав - Одиннадцать восьминогих

Зажжённые и погашенные лампы… Их можно назвать единицами и нулями. Или двойками и нулями. Наша машина, я сказал, будет похожа на забор. Зажжённая лампа на первой дощечке будет обозначать двойку в нулевой степени, на второй дощечке — двойку в первой степени, на третьей — двойку во второй, и так далее. Чтобы записать число пять, я зажгу одну лампу на третьей дощечке и одну — на первой. Четыре и один — это пять.

Наша машина сама будет складывать или вычитать числа. Командовать будем мы. Мы будем нажимать кнопки на пульте. Будем приказывать: «Сложи, вычти…»

— А дважды два она умножит?

— Безусловно. Завтра после уроков можно начинать работу. Кто хочет помогать мне?

Пим откашлялся и встал.

— Виктор Петрович, — сказал он. — Мы обсудили этот вопрос на совете отряда. Желают все. Но мы решили, что придут отличники и самые дисциплинированные.

— Ну, зачем же самые дисциплинированные? — удивился Виктор Петрович. — Пусть придут те, у кого есть паяльники. Лампы я куплю сам. Нужно шестьдесят четыре лампы. Наша машина будет считать до тридцати двух. Итак, завтра вечером, в шесть часов, в комнате, где раньше была фотолаборатория…

В фотолабораторию пришли десять человек.

— Кто принёс паяльник, поднимите руку, — сказал Виктор Петрович.

Поднялись две руки.

— Марокко с паяльником — за первый стол, Сердюк — за второй. Паяем платы. — Виктор Петрович начертил на доске схему. — Таких плат, я говорил, должно быть тридцать две.

К Толику подошли Зойка, Теляков и Пим.

— Ты паяй, — сказал Толик Пиму. — Я подожду.

— Включаю! — сказала Зойка и воткнула вилку паяльника в розетку. Паяльник лежал на столе. Над кончиком его закурился голубой дымок. Пим ткнул паяльником в кусок канифоли. На куске выступила янтарная капля. Теперь припой. Зойка щипцами держала два провода. Белый блестящий шарик упал на провода, дрогнул и затуманился. Провода слиплись.

Телякову надоело стоять около Пима. Он ушёл к Степану.

Степан паял — как клеил: припай — провод, припай — провод…

— Ось як, бачишь? — сказал он. Теляков кивнул.

Второй провод у Пима паяться не захотел.

— Да у тебя холодный паяльник! — сказал Виктор Петрович.

Пим поправил вилку, положил паяльник на табурет. Вернулся Теляков.

— Теперь паять буду я, — сказал он.

— Подождёшь! — буркнул Пим. — Напили лучше фанерок.

— Сам пили! — обиделся Теляков. — Не хочешь, не надо, буду сидеть.

Он опустился на табурет.

— Паяльник! — закричала Зойка.

— Ай! — взвизгнул Теляков.

— Ребята, — закричала Зойка, — человек горит! Штаны Телякова потушили.

— Обжёгся? — участливо спросил Толик.

— Не твоё дело! — Теляков сопел и переминался с ноги на ногу.

— Иди домой! — сказал Виктор Петрович. — А все остальные — стоп! Сначала оборудуем рабочие места. Делаем подставки для паяльников.

От канифольного дыма щипало глаза. Передав Зойке паяльник, Пим вышел в коридор. Он сел на подоконник и стал смотреть, как в чёрном прямоугольнике окна бродят красные и зелёные самолётные огоньки.

Следом в коридор вышел Рафик. В руках его была книга.

— Ты чего зубришь? — спросил Пим.

— Понимаешь, задачка не получилась. Я думал Виктора спросить. Посмотри, пожалуйста.

Рафик открыл книгу.

«Окружность разделена на четыре равные части. Чему равна длина каждой дуги, если радиус окружности — 20 сантиметров..»

— Здесь надо умножить на «пи», — сказал Пим. — Оно равно…

Он начал листать задачник.

Куда девалось это проклятое «пи»?

Хлопнула дверь.

В полутьме по коридору шёл Ксанф.

— И чего собрались? — начал он, обращаясь к мальчикам. — Сколько раз вам говорили…

Пим закрыл задачник.

— Ксанф, — совершенно серьёзно сказал он, — чему равно число «пи»?

Школьный сторож вздрогнул.

— Три и четырнадцать сотых, — пробормотал он, дёрнул головой, постоял, повернулся и пошёл прочь.

Пим снова открыл книгу. «Справочные величины»… «пи» — 3,14, при точных вычислениях 3,141592…» Он свистнул. Ого! Вот так Ксанф!

— Пим, а почему он знает это? — шёпотом спросил Рафик.

В дверях лаборатории показался Виктор Петрович.

— Ну, воины, пора. Убирайте лабораторию — и по домам.

Пим соскочил с окна.

ЛЮБОПЫТНО: КСАНФ ЗНАЕТ ЧИСЛО «ПИ»!

Как только в класс вместе с Лидией Гавриловной вошла полная женщина в пенсне и с портфелем, все поняли — инспектор.

Инспектор села рядом со Степаном.

— Начнём урок, — сказала Лидия Гавриловна. Она заметно волновалась.

Первой она вызвала Зойку. Зойка рассказала о болдинской осени, о сказках Пушкина, о Татьяне.

— Татьяна всю жизнь любила Онегина, а у того настоящая любовь прошла мимо, и он уехал путешествовать. Им овладело беспокойство, охота к перемене мест…

Лидия Гавриловна весело поморщилась: ни болдинская осень, ни Онегин в программу не входили.

Инспектор слушала, полузакрыв глаза, и довольно кивала. Вдруг она заметила стоящего у задней парты Телякова.

— А этот мальчик почему стоит? Он, наверное, хочет дополнить?

— Я не хочу дополнить, — сказал Теляков.

— Он вчера сел на паяльник, — объяснил Пим «Инспектор строго посмотрела на него. Пим проворно закрыл тетрадь. В тетради по литературе был нарисован кит.

… Когда кит ныряет за добычей, он может почти час гнаться за ней не всплывая…

Лидия Гавриловна вызвала ещё Толика, а потом сама прочла наизусть стихотворение Пушкина «Кавказ».

Читала Лидия Гавриловна хорошо.

В классе было тихо. Когда урок кончился, инспектор поднялась и подошла к Лидии Гавриловне.

— Поздравляю вас, — сказала она. — Хотя у меня есть пожелания методического плана, но остальное хорошо. Видно, что вы любите поэта и сумели свою любовь передать детям. Девочка, которая отвечала, знает материал, как восьмиклассница. Очень вдумчивый мальчик, хотя и экспансивный, сидел на второй парте. По его лицу было видно, что у него есть вопросы. Кстати, где он?

Позвали Пима.

— У тебя были вопросы во время урока? — ласково спросила инспектор. — О чём ты думал?

Пим покраснел.

— Не стесняйся, можешь задать этот вопрос мне. О чём ты думал, когда девочка так поэтично рассказывала про осень?

— Я думал, почему кит может сорок минут не дышать под водой, — сказал Пим.