Исаак Башевис-Зингер - День исполнения желаний: Рассказы о мальчике, выросшем в Варшаве

И тут я понял, отчего мне так грустно. На улице было полным-полно девушек, но я не знал, которая из них моя будущая невеста. И она, моя суженая, тоже этого не знала. Может, мы покупаем сладости в одной лавке, проходим друг мимо друга, не замечая, и не догадываемся, что будем мужем и женой. Я стал пристальнее вглядываться в толпу. Тут было много девочек — моих ровесниц и тех, кто постарше или помоложе. Одна шла и лизала мороженное. Другая ела ватрушку — купила ее в лавке Эсфири и теперь держала двумя пальцами, кокетливо отставив мизинец в сторону. У девочки с книжками и тетрадками были красные ленты в волосах, юбка в складку, передник, а ноги в черных чулках — как у куклы. Улица была наполнена ароматом свежевыпеченного хлеба и запахами, которые ветер нес с Вислы и из лесов на пражском берегу. Вокруг фонарей вились мириады крылатых существ: мотыльки, бабочки, комары, обманутые искусственным светом, поверили, что ночь — это день.

Я посмотрел вверх: с балконов и из окон тоже выглядывали любопытные девушки. Они болтали, хихикали, что-то напевали. До меня долетало тарахтение швейных машинок и звуки граммофона. За одним окном я разглядел темный девичий силуэт. А что, если девушка следит из-за занавески именно за мной?

— А можно с помощью Каббалы узнать, кто будет твоей женой? — спросил я отца.

Он остановился.

— Зачем тебе знать это заранее? Достаточно, что на небесах все известно.

Некоторое время мы шли молча. Потом отец спросил:

— Что же все-таки с тобой стряслось? Фонарные столбы словно поникли, а свет фонарей затуманился — это мои глаза вдруг наполнились слезами.

— Я не знаю, папа.

— Просто ты взрослеешь. Вот что происходит. Неожиданно мой отец сделал то, чего никогда прежде не делал: он наклонился и поцеловал меня в затылок.

Из-за своих светских взглядов моему брату, Израилю Иошуа, было трудно найти общий язык с отцом, который постоянно твердил лишь одно: «Безбожник! Враг Торы!» Но с матерью брат вел долгие беседы. Часто в моем присутствии они обсуждали и меня.

— И что из него вырастет? — начинал брат. — Может, его женить, и пусть в лавке торгует или станет учителем в хедере? Хотя лавочников и так полным-полно, да и учителей тоже. Посмотрите в окно, мама, — на кого похожи эти евреи: живут в грязи, сгорбленные, вечно чем-то удрученные. Полюбуйтесь-ка, да они едва ноги волочат… А послушайте, как они разговаривают! Стоит ли удивляться, что все вокруг считают нас азиатами. И как долго, вы думаете, станет Европа терпеть этот рассадник азиатчины в своем сердце?

— Иноверцы всегда ненавидели евреев, — возражала мама. — Даже если евреи вырядятся в цилиндры, их все равно будут ненавидеть, потому что правда на их стороне.

— Какая правда? Кто знает, что такое правда? У каждой религии свои пророки и свои священные книги. Вы слышали о буддизме? Будда был такой же, как Моисей. Тоже совершал чудеса.

Мама морщилась, словно проглотила что-то невкусное.

— Как осмеливаешься ты сравнивать их: какого-то идолопоклонника и святого Моисея? Горе мне! И это говорит моя плоть и кровь!

— Послушайте, мама. Будда не был идолопоклонником, он был великим мыслителем. Он соглашался с нашими пророками. Что же до Конфуция…

— Ни слова больше! Не смей говорить об этих язычниках теми же словами, что и о наших святых. Будда родился в Индии… Я читала об этом в Путях мира. Они там сжигают вдов и убивают престарелых родителей, да при этом еще и пляшут.

— Это не в Индии.

— Какая разница? Они все идолопоклонники. Для них Бог — корова. А китайцы, те избавляются от лишних дочерей. Одни евреи верят в единого Бога, а все прочие поклоняются деревьям, змеям, крокодилам, чему угодно… Все они порочны. Даже когда говорят: «Подставь другую щеку», все равно убивают друг друга и грешат налево и направо. И ты сравниваешь их с нами?

— Будь у нас собственное государство, нам бы тоже пришлось воевать. Царь Давид не отличался сострадательностью…

— Думай, что говоришь! Да простит тебя Господь. Оставь в покое помазанников Божьих. Царь Давид и царь Соломон были пророками. В Талмуде написано, что нельзя считать Давида грешником…

— Да знаю я, что там написано. Но как же тогда Батшеба [5] Батшеба или Вирсавия — библейский персонаж, жена царя Давида и мать Соломона. ?

Поскольку так звали и мою мать, всякий раз, когда мне приходилось слышать о Батшебе, я чувствовал себя уязвленным.

Мама вспыхнула:

— Ша! Начитался глупых книжек и повторяешь то, чего не понимаешь. Царь Давид будет жить вечно, а эти жалкие книжонки не стоят и той бумаги, на которой напечатаны. Кто их сочинял? Лгуны.

Их споры волновали меня. Уже не раз обсуждал я эти темы с братом. Я не собирался ни становиться лавочником или меламедом, ни обзаводиться «неряхой-женой и оравой чумазых ребятишек», как предрекал мой брат.

Однажды он сказал:

— А отчего ему не стать рабочим?

— С Божьей помощью он станет раввином, а никаким не рабочим. Мальчик весь в деда, — отвечала мама.

— Раввином? Да их и так везде полным-полно. Зачем нам столько раввинов?

— А зачем нам столько рабочих? Раввин, даже самый бедный, все же лучше, чем сапожник.

— Вот подождите, когда рабочие объединятся.

— Никогда они не объединятся. Каждый хочет отнять хлеб у другого. Почему вот солдаты не объединяются и не отказываются воевать?

— Придет черед, и это случится.

— Когда? Не много ли бессмысленных убийств? Вон каждый понедельник и четверг что-то страшное происходит в Турции. Мир полон зла и ни на что больше не годен. Никогда нам не обрести мира — лишь на том свете.

— Вы пессимистка, мама.

— Погоди, у меня суп убегает.

Сколько раз я слушал подобные споры, в которых каждая из сторон успешно разбивала доводы другой! Но когда дело доходило до доказательств, под рукой не оказывалось ничего, кроме весьма противоречивых цитат. Я не вмешивался, держал свое мнение при себе. Ясное дело: все неевреи — идолопоклонники, но и царь Давид не без греха. И когда у евреев было свое государство, они тоже воевали с соседями. У каждой религии свои пророки, и как узнать наверняка, кто из них действительно разговаривал с Богом? Похоже, на эти вопросы у мамы ответов не было.