Клара Ярункова - Мой тайный дневник
- Название:Мой тайный дневник
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детгиз
- Год:1962
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Клара Ярункова - Мой тайный дневник краткое содержание
Смешная повесть о двух чехословацких шестиклассниках, как они готовились лететь на Марс.
Мой тайный дневник - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне что-то это не нравится! Сначала все в редколлегию прямо лезли, а теперь даже и не показываются, отлынивают, и нам приходится вдвоем работать за всех.
Я сказал, что Миша-то ведь больной, и ни капельки здесь не соврал.
— Знаешь что? — решила Анча. — Мы стенную газету прекратим выпускать. Подумай сам: что же нам рисовать, если корреспонденты ничего не написали? Лучше давай в среду созовем собрание отряда и обо всем поговорим.
Собрание, конечно, было собрать недолго — ведь Анча сама председатель.
Еще перед началом собрания я сказал и Бучинскому и Канторису, на которых я очень сердился:
— Вот как сместим вас с должностей, тогда узнаете!
Бучинский испугался — на отрядных собраниях обыкновенно бывала и учительница.
Но Канторис даже не дрогнул. И даже утешал тех, кто вместе с ним прогуливал редколлегию:
— Ничего, не бойтесь, я скажу речь за всех. Вы только сидите тихо, а я уж знаю, что сказать.
Мы сели, и Анча стала отчитываться о работе редколлегии.
Все молчали. Потом поднял руку Канторис и сказал:
— Я хочу выступить с самокритикой, сказать за всех, кто должен был делать стенную газету и не делал. Значит, так: мы самокритично признаем все свои недостатки, ведь это долг каждого хорошего пионера. Я думаю так: если уж пионер попал в редакционную коллегию, то он должен работать, а не лентяйничать, как мы. А если уж он ничего не делал, то должен хотя бы во всем признаться. Вот мы и признаемся — то есть выступаем с самокритикой.
Но на собрание пришел и Миша, потому что гланды к этому времени у него уже вырезали. И Миша сказал:
— Знаешь что, Канторис, ты говори только за себя. Чего ты говоришь за всех? Мне твоя самокритика не нужна, потому что я не ходил на редколлегию из-за гланд.
Канторис разозлился:
— Ну, значит, к Юрану моя самокритика не относится. Он, наверно, думает, что гланды важнее самокритики… Конечно, критиковать самого себя не каждый может.
Но Миша сказал:
— Ты все можешь. Тебе только делать что-нибудь трудно, а критиковать куда как легко.
Канторис так и подскочил, но сказать больше ничего не успел, потому что начала говорить учительница.
— Если Юран был в больнице, то ему незачем выступать с самокритикой. Но ведь все остальные-то были здоровы. И они должны сказать, почему все-таки не выполняли своих обязанностей.
Ободренный Канторис поднял руку и сказал:
— Вот и я говорю, что должны сказать. Да вот только им не хочется.
Но тут вмешалась Анча Парикова:
— А ты только и делаешь, что выступаешь с самокритикой на каждом собрании: то каялся, что подрался; потом — что подтер в дневнике все колы; теперь вот признаёшься, что не делаешь стенную газету. Как видно, и выступить с самокритикой ничего не стоит. Вспомни-ка получше, не ты ли дважды признавал, что ничего не делаешь для стенной газеты? Так зачем же раскаиваться снова? И вообще, как все твои выступления надо понимать?
И учительница сказала:
— Да, это нехорошо…
Когда мы шли из школы, Канторис сказал Мише:
— А ты все-таки осел. Если мне выбирать между самокритикой и гландами, я выберу все-таки гланды. Я это лучше тебя знаю, потому что у меня есть опыт как с больницами, так и с самокритикой. А впрочем, разница здесь только та, что о болезни тебе дают справку, а о самокритике нет. Я вообще-то не боюсь — ничего мне не сделаешь.
Канторис искренне так думал, но ошибся.
Уже на другой день на стене висела газета — и на голову Канториса пал страшный позор. Правда, на головы других тоже, да только все же поменьше.
В этом номере газеты не было ни передовой, ни других заметок. Только один большой рисунок: гнездо, а в этом гнезде — клуша.
Собственно, не клуша, а Канторис, потому что у наседки и голова была его, и вместо крыльев его руки. И одна из этих рук сыпала пепел на собственную голову, а другая выщипывала перья из собственного тела.
Тут уж не оставалось никаких сомнений, что это Канторис. Но для пущей достоверности здесь был и текст: «Исправиться не могу, но самокритику признаю». А из-под Канториса выглядывали цыплята: Бучинский, Элишка Кошецова и остальные, кто не участвовал в работе редколлегии.
Но Миши среди них не было.
Я был очень рад, что Миша туда не попал, и страшно смеялся. И другие смеялись. И еще я понял, как здорово Анча Парикова рисует.
Эта газета висела на стене только два дня, а потом мы сделали какую полагается — к Международному дню женщин.
Женская газета была самая красивая, потому что ее делали все десять членов редколлегии.
А следующую стенную газету мы снова посвятим событиям, происходящим в вашем классе, и снова протащим всех лентяев и обманщиков.
Пусть боятся!
К чему сны?
Сны совершенно ни к чему, только наша бабка думает, что они к чему-нибудь. А я-то уж верно знаю, что ни к чему, потому что я уже это испытал.
Сегодня всю ночь я видел сны. И даже когда уже проснулся, мне все еще казалось, будто я в Африке и будто слышу, как гудят джунгли. Потом я расслышал слова:
— Возьми с собой дождевик! Мне под утро снился покойный дед, это наверняка к дождю!
Тогда я окончательно понял, что это не джунгли шумят и не первобытный лес, а бабка разговаривает с матерью.
Так и было на самом деле, потому что мама, взглянув на часы, воскликнула:
— Бог мой, опять опаздываю!
А бабка открыла окошко и закричала ей вслед:
— А что мне варить? Всё всегда оставляете на мою голову!
Так я понял, что уже половина седьмого.
Потом я встал и обрадовался, что не сплю и не вижу больше никаких снов. Мы с бабкой утром всегда разговариваем, пока не сбежит молоко.
Я пошел на кухню и сказал:
— Бабка, а ты знаешь, что мне снилось? Будто я был в Африке. И встретилась мне кенгуру. Знаешь, та самая, что носит своих детей в мешочке спереди. Но только в этом мешочке был не кенгуреночек, а я сам. Так я и путешествовал по Африке. И ел только одни бананы. А когда мы оказались там, где Африка кончается, то увидели море, и оно было красное-красное. Потому оно и называется «Красное море». Потом я увидел наших ребят, и Миша там был. Они играли в футбол. А я все боялся, что упаду в море, потому что Африка к концу совсем узенькая, даже уже нашего двора. Собрался было я выскочить из своего мешка, но тут мне взбрело на ум, что все это мне только снится, и поэтому я остался там сидеть дальше.
Бабка покачала головой и сказала:
— Очень странный сон. Но хороший. Далекие края означают: на твоем пути встретится необыкновенное счастье.
Потом закипело молоко, и я пошел умываться.
В школу я шел с Гонзой и по дороге рассказал ему и о своем сне, и о бабкиных предсказаниях.
Гонза сказал, что Африка не такая уж узкая, Южная Америка еще уже. Как раз вчера вечером он смотрел на карту, когда учил про Африку.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: