Анна Аксёнова - Про девочку Ириску и про дом с красными полосками

— Не знаю. А что?

— Это шёлк. Он всегда прохладный. Попробуй, какой.

Ириска погладила лоскуток. В самом деле, он был гладкий и прохладный.

— А это ситец. Потрогай — как бумага.

И опять Ириска потрогала. Верно — ситец был как бумага.

— А ещё что есть?

— Ещё есть шерсть. Она очень колючая. Вот такая…

Марина достала из корзинки кукольные наряды.

— Давай наденем кукле рейтузы и пальто и пойдём с ней гулять, — предложила Ириска.

— А вдруг Вовик проснётся? Нельзя, — вздохнула Марина.

Ириска тоже вздохнула. Всё-таки, когда нет братика, лучше: можно целый день гулять.

Девочки стали играть в куклы. Они мерили им платья, пальто, шапочки, водили под стол на прогулку. Потом Марина стала шить кукле школьный фартук. Руки её быстро и ловко кроили, сшивали крохотные кусочки материи.

— Как это ты умеешь? — удивилась Ириска.

— Очень просто. Моя мама знаешь какие шьёт? Она всё умеет.

— Так ты же не мама.

— Ну и что ж. Мама и меня учит уметь, она мне даже разрешила пелёнки Вовику на машинке подшить.

— На швейной машинке разрешила? — ахнула Ириска.

Ей тут же захотелось пойти домой и, если мама пришла, сказать ей, что тоже хочет брата или сестричку.

Ириска стала собираться и вдруг увидела на буфете что-то красное и совсем незнакомое:

— Это что такое?

— Это перец. Моя мама говорит, он горький-горький.

— Такой красивый и горький? А можно, я попробую?

Ириска погладила перец — он был гладкий и прохладный, как шёлк. Понюхала. Он никак не пахнул. Может быть, Маринина мама ошиблась? Она осторожно лизнула… Он совсем, ну ни капельки не был горьким! Тогда Ириска решилась и откусила малюсенький кусочек.

Сначала было так, словно траву пожевала. А потом… Потом во рту у неё вдруг загорелся огонь. Он жёгся, кусал, щипал!.. Ириска закричала, замахала руками. Марина смотрела на неё и смеялась. Но когда у Ириски брызнули слёзы из глаз, Марина испугалась:

— Может, тебе воды? Может, сахару дать?

От крика, шума проснулся Вовик и заплакал оттого, что его разбудили.

— Да погоди ты! — крикнула ему Марина, как будто Вовик мог понять её.

— Иди к нему, а я пойду уже, — сдерживая слёзы, сказала Ириска.

— Как же ты пойдёшь?

— Он маленький, иди. А я пойду сосульку пососу.

— А потом придёшь?

— Спасибо, приду.

Ириска снова оказалась на крыльце. Язык всё ещё горел. Она огляделась и увидела, что сосульки висят высоко, над окном, — ни за что не достать. И, как нарочно, сосульки были такие чистые, такие умытые, такие прохладные. Ириска смотрела на сосульки, и ей очень хотелось плакать.

— И кто же это нас обидел? Такие мы хорошие, такие маленькие, и шапочка у нас красная… — запел над её ухом голос.

Ириска подняла голову и увидела бабушку. Бабушка была чужая, но сразу видно — добрая. Ириска рассказала ей про перец, про сосульки, и бабушка повела её к себе домой — лечиться.

Дома бабушка налила ей стакан воды, велела прополоскать рот.

— А мама твоя где?

Ириска сказала, что мама ушла в магазин.

— Ну что ж, — сказала бабушка, — зато я дома. Я тебе птичку покажу.

На подоконнике стояла клетка с птичкой.

Птичка прыгала с жёрдочки на жёрдочку и весело чирикала.

— Чижик! — позвала бабушка. — Ты видишь, кто к нам пришёл, а?

И чижик перестал прыгать, он наклонил головку и блестящим маленьким, как зёрнышко, глазком, стал разглядывать Ириску.

Бабушка достала из буфета пакет с маком, отсыпала немножко Ириске на ладонь и открыла клетку.

Чижик полетал по комнате, покружился и сел Ириске на руку, стал клевать мак. Его остренький клюв тихонько долбил ладошку, но было не больно, наоборот — щекотно даже.

— А кто же это у нас? — вдруг раздался голос.

Ириска обернулась и засмеялась. В дверях стоял старичок — сам маленький, а борода длинная, белая…

— Это я, — сказала Ириска, потому что дедушка смотрел на неё и спрашивал про неё.

— Фимочка, это Иришенька, в гости пришла, — сказала бабушка, а Ириска опять засмеялась: очень смешное, совсем девочкино имя было у дедушки.

— Ну и хорошо, что пришла, а то у нас одна клетка пустая, вот мы её туда и посадим.

Ириска немножко испугалась: а вдруг правда посадит? Она оглянулась на бабушку.

Бабушка вся сморщилась от смеха и замотала головой: не верь, мол, не верь.

— Я в клетку не влезу, клетка маленькая, — храбро сказала Ириска.

— Так большую сделаем. Да-да!

Ириска снова посмотрела на бабушку, и бабушка снова покачала головой: «Не бойся, не посадит.»

В коридоре послышался какой-то протяжный звук. Дедушка поднял вверх палец: «Тихо!» — прислушался.

— Заговорился с вами, а гость мой за дверью стоит.

— И что же у нас за день такой! — весело всплеснула руками бабушка. — Где же он, гость-то?

Дедушка открыл дверь и позвал:

— Рыжик!

В комнату осторожно заглянула рыженькая собачонка.

— Ой, какая собачка! — Ириска присела перед ней на корточки, но собачка словно знала, кто здесь хозяйка: она прошла мимо Ириски прямо к бабушке и, заглядывая ей в глаза, села столбиком.

— Откуда, Фимочка, этот пёсик? — спросила бабушка.

— Иду себе из булочной, а оно навстречу. Я говорю: «Рыжик», — и иду себе домой. Оно тоже идет — и приходит к нам.

— Пусть пёсик у нас останется, Фимочка.

— Я же не сказал «нет», пусть останется.

— Я ему сейчас косточку принесу.

Бабушка принесла косточку и положила ее на пол, на газету.

Рыжик стал грызть её, а сам всё время поглядывал на бабушку, на дедушку ласковыми чёрными глазами.

— Хорошая собака, — сказала бабушка.

— Хорошая-то хорошая, — откликнулся дедушка, — но как тебе это нравится — побежала за мной и забыла своих хозяев!

— Что ты говоришь? Может, это такие хозяева — на край света убежишь, — рассердилась бабушка и даже рукой махнула на дедушку.

Собака обгрызла косточку, облизнулась, встала и направилась к дверям.

— Ты что?

Собачка, умильно помахивая хвостиком, слабо тявкнула.

— Смотри, она хочет уйти… — обиделась бабушка. — А сахар ты любишь? Так на́, погрызи…

Но собачка не стала есть сахар, она ещё раз просительно тявкнула.

— Придётся выпустить. Она таки приходила в гости. А теперь ей пора домой, — сказал дедушка.