Екатерина Боронина - Удивительный заклад
- Название:Удивительный заклад
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1969
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Екатерина Боронина - Удивительный заклад краткое содержание
Действие этой повести происходит до революции, в маленьком провинциальном городке.
Самые заурядные, будничные события переплетаются в ней с удивительными происшествиями. Так, например, очень странный, необычный заклад принёс в ломбард ученик Алёша Власьев.
Объяснялось же всё очень просто: сначала Алёша совершил нечестный поступок, а потом это потянуло за собой цепочку обмана и недоразумений и, наконец, заставило мальчика обратиться в ломбард.
Неизвестно, чем всё кончилось бы, если бы…
Но не стоит пересказывать содержание книги. Гораздо интереснее самому прочесть её.
Один из героев повести говорит, обращаясь к Алёше:
«Желаю тебе прямой дорогой в жизни идти. И ещё запомни: человек человеку может помочь. Может!»
Удивительный заклад - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как не похож был дом, где жил Ник, на наш — покосившийся, со скрипучей лестницей, как не похож был порфирьевский парк на наш, замусоренный стружкой, двор!
Когда я услышал, что завтра мать отправят в больницу, мне мучительно захотелось поступить в гимназию, сделаться образованным человеком, выучиться на доктора и вылечить мать. В мечтах я уже снимал для неё квартиру, в которой обязательно должна быть ванна. Эти мечты заставили меня на время забыть о судьбе бедного Снежка. Немедленно я принялся за уроки. «Я должен кончить первым учеником. Тогда, может быть, я попаду в гимназию», — твердил я себе.
Хотя отцу было не до меня — он нервно ходил по комнате, что-то обдумывая, — я всё-таки спросил его:
— Как вы думаете, папа, меня примут в гимназию?
Отец рассеянно посмотрел на меня.
— Примут в гимназию? — повторил он. — Не знаю. Обе бесплатные вакансии заняты. Если раскошелится Порфирьев, — будет ещё одна. Но имей в виду: кончать на пятёрки, и ни одного замечания по поведению, Алексей! Порфирьев наводит справки лично. Случись что — в нашем городе слухи расходятся быстро. Узнает и этот «вершитель судеб»… — раздражённо сказал он и опять заходил по комнате.
Вскоре он пошёл к матери. Туда же пошла и бабушка. На душе у меня было тяжело, тоскливо… Я спустился во двор. Но как будто все нарочно сговорились то и дело напоминать мне о Снежке. Едва я оказался во дворе, как ко мне подбежала сестрёнка.
— Лёша! — сказала она. — Пойдём поищем Снежка!
— Говорю, найдётся твой Снежок! — крикнул я, оттолкнул сестрёнку и пошёл к Сёмкиной хозяйке узнать, приедут ли сегодня Сёмка и столяр.
Сёмкина хозяйка сказала, что сегодня утром приезжал из усадьбы подмастерье за лаком и предупредил, чтобы раньше субботы их не ждали: заказ оказался большой и выгодный. Всё безнадёжно запутывалось. Я впал в самое чёрное отчаяние.
Как мне хотелось, чтобы именно в этот вечер, пока мать ещё не отправили в больницу, Снежок оказался дома! Бесцельно я бродил по улице, мне не хотелось возвращаться домой. Я мучительно боялся, что мать опять спросит, не нашёл ли я Снежка.
Было уже совсем темно, когда я вернулся. Бабушка недовольно взглянула на меня:
— Ты в самом деле какой-то бесчувственный. Мать с утра отправляют в больницу, а тебя носит неизвестно где! — с укором сказала она.
Я угрюмо молчал, не смея взглянуть в глаза бабушке. Её упрёк был несправедлив, но что я мог возразить! Я должен был молча сносить тяжкое обвинение в равнодушии к матери.
Уже взрослым я понял, что вот так, запутавшись, изолгавшись, человек начинает терять и чувство собственного достоинства. А это чувство — одно из самых главных в настоящей человеческой личности. Тот, кто потерял уважение к себе, тот легко может оказаться неверным другом и трусом.
Мать отвезли в больницу, когда я был в школе. Толстый доктор прислал за ней казённую пролётку, в которой ездил к дальним больным. Ни вечером, ни утром я так и не видел матери. Отец боялся, что она разволнуется, прощаясь со мной и сестрёнкой.
Какой печальной мне показалась комната, где раньше лежала мать!.. Кровать была застлана, все лекарства убраны с табуретки у изголовья. Только лёгкий запах мази с хлороформом напоминал, что она лежала здесь всего несколько часов тому назад. На одеяле виднелись белые ворсинки из шерсти Снежка. Он ведь так любил лежать в ногах у матери! Вид этих ворсинок был для меня невыносим. Уткнувшись лицом в одеяло матери, всё пропахшее лекарствами, я беззвучно плакал. Мне казалось, что мать никогда не вернётся обратно.
Если бы в это время не появился Сёмка, я не знаю, до чего бы я дошёл! Столяр отпустил Сёмку домой, в усадьбе он был больше не нужен.
Мы забрались с ним на пустырь, и там, сидя между ящиками и бочками, я рассказал Сёмке о всех событиях последних дней.
Милый Сёмка! Я знаю, что ты пал смертью храбрых под Пулковым. Ты умер как герой, ведя своих красногвардейцев в атаку против банд Юденича… Ты никогда уже не прочитаешь этих строк… Но всё равно я должен высказать тебе свою благодарность за тот вечер в нашем детстве. Ты понял меня тогда и поступил, как настоящий друг. Я помню, как ты вдруг сорвался с места и сказал, чтобы я шёл домой, и поклялся всеми четырьмя сторонами света и «розой ветров», что не позже полуночи ты разузнаешь о Снежке и, если он ещё жив, накормишь его. Тебя не испугал мой рассказ о глухонемой, хотя ты был уверен в те минуты, что она сумасшедшая, способная зарезать каждого.
— Ты не спи! — сказал Сёмка. — Залаю под окном собакой. Услышишь — выходи во двор и прямо в столярную.
Я вернулся домой немного успокоенный.
Наконец все легли спать. Даже бабушка не стала в этот вечер плести свои кружева, — так она измучилась с матерью.
Меня тоже клонило ко сну, но я перемогал себя и тревожно прислушивался к малейшему шуму под окном. Несколько раз я вскакивал, услышав, как заливается чья-то собака. Но лай явно доносился с соседних улиц. Я тревожился за Сёмку. Как он проберётся во двор ломбарда? А вдруг он попадётся и глухонемая его убьёт?
В ночной тишине слышны были взвизги механических пил на лесопилке Порфирьева (завод начал после праздников работать в две смены). Внизу кашляла Сёмкина хозяйка, в соседней комнате бормотала во сне Лена. Несколько раз она отчётливо сказала: «Мама! Мамочка!» Должно быть, ей снилась мать. Похрапывали отец и бабушка… Когда за рекой прошёл товарный поезд (у него особый стук), я понял, что уже двенадцать часов: товарный проходил в полночь.
После прохода товарного сон уже совершенно одолевал меня. Вдруг под окном три раза тявкнула собака. Надев материны туфли на войлочной подошве, я накинул на себя куртку и на цыпочках вышел на лестницу.
Пока я добирался до столярной, сердце у меня билось, наверное, так же часто, как оно билось у Снежка в ту минуту, когда я отдавал его Храниду.
В столярной было темно, и я не видел Сёмкиного лица.
— Жив, жив ваш Снежок! — прошептал Сёмка.
— Не врёшь?
— Клянусь «розой», не вру! В кухне на плите сидел, а глухонемая гладила его. Потом она его в чулан у крыльца заперла. И ничуть не отощал ваш Снежок. Клянусь «розой»! — уверял меня Сёмка.
От волнения Сёмка был даже не в состоянии произносить полностью заветные слова клятвы.
Потом Сёмка рассказал, как он лез через забор (под воротами ему не удалось протиснуться: он был куда плотнее меня), как он увидел освещенное окно кухни, как он подставил ящик, чтобы заглянуть в окно, но провалился в ящик и оказался весть в пуху, будто на него вытряхнули перину: в ящике были перья.
— А у чулана лапки гусиные валяются. Ох, и испугался я, когда ногой наступил! Думал, это чёрт меня царапнул! — рассказывал Сёмка.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: