Александр Донченко - Голубой винтик

Это Софийка рассказала про голубой винтик, смуглая девочка в новых скрипучих ботинках. Надо лбом у нее поднимался чубик, перевязанный красной ленточкой. Этот чубик всегда торчал кверху и при каждом шаге кланялся: „Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!“ А ботинки важно отвечали: „Драссте. Драссте“.

— Знаете что? — сказала Софийка. — Мою маму зовут Екатерина Ивановна, и она делает тракторы. Вот!

Толстый Топа посмотрел на девочку и сказал:

— Ну так что? Мой папа тоже делает тракторы.

В детском саду только что окончился обед, и у Топы кончик носа был немножко измазан вишневым киселем.

— Моя мама ввинчивает в трактор винтик! — похвасталась Софийка. — Такой малюсенький-малюсенький винтик! Он совсем голубой, и на нем серебряная шапочка.

Софийка подпрыгнула на одной ножке, и ее чубик весело закивал: „Здравствуйте, здравствуйте!“

А на самом деле она никогда и не видела этого винтика. Просто мама рассказывала ей про свою работу. Но Софийке почему-то казалось, что винтик обязательно голубой и звенит, как серебряный колокольчик.

— Ха-ха, винтик! — засмеялся Топа. — А мой папа колеса делает. Ну да, он делает колёса для трактора! Только они называются катки и на них надевают гусеницы. Тр-р-р! А без катков трактор не поедет.

Топа хотел рукавом утереть нос, но взглянул на Зою Петровну и вынул платок.

— Вот еще! Катки! — крикнул Василько, тот мальчик, который лучше всех умел делать бумажные кораблики. — Нашел чем хвастаться! А мой папа плавит в печи сталь! Если бы не мой папа, так и катков бы не было! Ну, скажи, из чего бы делали катки?

Топа смущенно заморгал глазами. Он видел трактор — катки и гусеницы у него в самом деле были стальные, не делать же их из дерева! Надо, чтобы они были крепкие…

— А печь большая-большая! — рассказывал Василько. — И сталь клокочет, клокочет — такая яркая что на неё глядеть нельзя! Ну да, мне папа говорил. На нее только сквозь синие очки можно смотреть!

Топа взглянул на Софийку. Софийка — на Топу. Взглянула и, сконфуженная, отошла в уголок. Ну зачем она хвасталась этим винтиком!

Топин папа делает большие катки. Васильков плавит сталь, горячую-горячую, как солнце. И девочке стало жалко свою маму, которая только ввинчивает в трактор маленький голубой винтик. И винтик этот казался уже Софийка не голубым, а серым, как зола, и таким незаметным и ненужным…

Перевязанный ленточкой чубик уже не говорил „здравствуйте“, а смущенно свисал Софийке на лоб.

А тут неожиданно вмешалась еще и Тося — белоголовая, с короткими волосенками, похожая на мальчика.

— А вы не хвастайтесь, — сказала она, деловито убирая со стола ложки. — Моя мама тоже на заводе, и она сильнее всех. Если она захочет, так и трактор поднимет…

Тося не договорила, потому что Топа вдруг громко захохотал:

— Вот ещё! Разве может человек поднять трактор? Тоже выдумала!

Софийка знала Тосину маму — маленькую ростом, худенькую, и было правда смешно думать, что такая маленькая мама может поднять огромный трактор.

Но Тося так и вспыхнула:

— Ну и смейтесь! А это всё равно правда. Мне мама говорила. Мама — самая сильная на заводе!

— Зоя Петровна! — крикнул Топа. — Зачем Тося говорит неправду? Скажите ей!..

Зоя Петровна положила руку мальчику на голову.

— Топа, не надо так кричать.

— А если она… Вы же слышали?

— Слышала. Тося сказала правду.

И, заметив, как недоверчиво смотрит Топа, как удивленно кивнул Софийкин чубик, Зоя Петровна улыбнулась и спросила:

— А вам хочется посмотреть, как работают ваши папы и мамы? Хотите? Я позвоню директору. Петру Игнатьевичу. Может быть, он позволит нам прийти завтра на завод.

Вот и наступило это „завтра“, и директор позволил пропустить детей на завод. Детский сад был недалеко от тракторного завода, и Петр Игнатьевич часто заходил к детям, расспрашивал, как они живут.

Мальчики и девочки очутились на заводском дворе, украшенном клумбами с яркими цветами. Из-за угла выехал новенький зелёный трактор. Его недавно сделали и теперь обкатывали, перед тем как отправить в колхоз.

Вот это машина так машина! Тракторист только двинет рычаг — и трактор уже поворачивает, куда ему велят. Нажмет тракторист какую-то педаль — трактор „чмых!“ и изо всех сил рванёт вперёд. Гусеницы стелются под катки, и катки бегут по этой стальной дорожке…

Вдруг трактор остановился и, скрежеща гусеницами, не сходя с места, повернулся вокруг себя. Дети так и ахнули. Как в цирке!

Все они очень завидовали трактористу, но молчали. Только Василько неуверенно сказал:

— А я, когда вырасту, может быть, и на паровозе поеду.

— А я трактористом буду! — вдруг решительно заявил Топа.

— Молодец! — сказала Зоя Петровна. — Это ты хорошо придумал. Тракторист на тракторе землю пашет, и хлеб молотит, и тяжести возит.

— Я тоже всё делать буду, — сказал Топа и, глядя на трактор, с гордостью подумал: „Это мой папа сделал для него катки!“

А Василько подумал: „Это мой папа расплавил для него сталь“.

И только Софийка вздохнула, когда вспомнила про маленький винтик.

А трактор уже исчез из виду, и только издали было слышно, как он тараторит, как будто приговаривает: „Трактор, трактор, трактор, трак, трак, трак!..“

Зоя Петровна новела детей в цех. Взявшись за руки, они пара за парой перешли двор.

Еще на пороге гул и шипенье оглушили мальчиков и девочек. Они осторожно переступили порог и остановились у цеховых ворот. Дальше в цех Зоя Петровна никого не пустила, разрешила смотреть только издали. Топе очень хотелось подойти хоть немного ближе, но ничего не поделаешь — нельзя.

Несколько больших башен шипели, гудели, полыхали огнем. Возле них хлопотали рабочие в темных очках, с длинными пиками.

— Электрические печи! — крикнула Зоя Петровна, указывая на огнедышащие башни. — В них плавят сталь!

Если бы она не крикнула, а сказала обычным голосом, никто бы ее не услышал в этом грохоте и шуме.

С мерным гуденьем проплыл громадный ковш. Топа глянул и пригнулся. Софийка схватилась за шапочку, которая теперь прикрывала ее веселый чубик.