Кристине Нёстлингер - Рассказы про Франца и телевизор

— И что тут такого особенного, ты ведь каждый день всё это смотришь!

— Ну да, особенное — это только то, что умеешь ты!

— Реклама — это вообще глупость!

— Сам ты глупость!

И Габи отодвинулась от Франца.

Но тут реклама закончилась, и начался детектив.

Франц сразу понял, что сейчас по нему будут бегать мурашки.

Показывали старый замок. В каком-то ужасно туманном месте. Была ночь.

В большом зале у камина сидела женщина и смотрела на огонь. Через живую изгородь перелез человек с чулком на голове и подошёл к окну замка. Было ясно, что он замышляет что-то нехорошее.

— Может, лучше всё-таки поиграем в домино? — спросил Франц.

— Тихо! Не мешай! А то мы ничего не поймём, — зашипела Габи.

Человек в маске забрался в окно. Он вытащил из кармана нож и проскользнул через комнату к двери.

Было ясно, что за этой дверью — тот самый зал, где у камина сидит женщина.

— Или давай играть в повара, — сказал Франц. Это была любимая игра Габи.

— С тобой ничего не посмотришь! — крикнула Габи и встала.

— Ты всё время мешаешь! Я пойду к себе!

Габи выбежала из гостиной. Входная дверь захлопнулась.

Франц выключил телевизор, прихватил с кухни печенье с лимонадом и пошёл в свою комнату. Он достал с полки стопку старых книжек с картинками, улёгся на кровать, стал пить лимонад, жевать печенье и листать книжки.

Франц пролистал только половину стопки, когда в коридоре зазвонил телефон.

«Это, наверное, мама, — подумал он. — В театре сейчас антракт, и она хочет узнать, как мы тут справляемся!»

Франц побежал в коридор и снял трубку.

— Алло… Алло… Это я… Кто говорит? — крикнул он.

Йозеф всегда так отвечает на телефонные звонки.

Сначала Франц понял только, что на другом конце провода была не мама. Там был какой-то тихий голос.

Такой тихий, что Франц не мог разобрать ни слова.

— Пожалуйста, говорите громче! — крикнул он.

Голос стал немного громче, и Франц понял, что это Габи.

Ему удалось расслышать лишь отдельные слова:

— Ужасно страшно… кто-то в туалете… шуршит… влез через окно…

— Ну так иди обратно сюда, — сказал Франц.

Трубка снова зашептала:

— Я боюсь идти мимо туалета. Пожалуйста, иди ты ко мне!

— Я? К тебе?

Франц решил, что Габи многовато от него требует.

Героем он не был! Он гордился уже тем, что остался дома один и не дрожал от страха. Но выйти на тёмную лестничную клетку и на ощупь добираться до квартиры Габи — это уж слишком! А чтобы включить свет, надо сначала дойти до лестницы, где выключатель. Да, это уже чересчур!

— Да нет там никого в вашем туалете, — сказал Франц.

— Ну, пожалуйста, приходи и посмотри, — прошептала трубка. — Я боюсь!

— Ты же никогда ничего не боишься!

— Это из-за того, что фильм был такой страшный… Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, Франц, приходи, или я умру! Правда!

Что же Францу оставалось делать? Не мог же он позволить лучшей подруге умереть!

Франц взял из шкафа фонарик, зажёг его, глубоко вдохнул и распахнул входную дверь. Никогда ещё он не преодолевал пару метров до соседней квартиры так быстро! Дверь Габи он распахнул с таким облегчением, что прямо-таки ввалился в коридор. Как хорошо, что там было светло! Франц захлопнул за собой дверь и крикнул:

— Габи, ты где?

— Здесь, — пискнуло в гостиной.

— Выходи! — крикнул Франц. — Посмотрим, что там в туалете.

Ему совсем не хотелось делать это в одиночку.

В гостиной никто не пошевелился.

— Ладно, — вздохнул Франц, храбро подошёл к туалету и… распахнул дверь. Внутри действительно что-то шелестело. Окно было открыто, рулон туалетной бумаги размотался, и длинная полоска трепыхалась на сквозняке.

Франц залез на унитаз, закрыл окно, намотал бумагу на рулон. Потом вышел в гостиную и объявил:

— Всё в порядке. Злодей обезврежен!

Габи выползла — в обнимку с телефоном — из-под стола. Трубка у неё в руках дрожала.

— Ты… ты… что, правда его… того?.. — пролепетала она.

— Да нет, — улыбнулся Франц. — Там никого не было. Даже жалко.

Франц остался у Габи и охранял её до тех пор, пока не пришли их мамы и папы. Франц никому ничего не сказал, но втайне собой гордился.

Уже лёжа в постели, очень довольный, он сказал сам себе: «Вот, оказывается, на что я способен, когда действительно надо! Никогда бы не подумал!»