Юрий Коринец - Заблудившийся робот

Я сразу же повернулся к маме и шепнул ей на ухо:

— Замечательное существо! И будьте совершенно спокойны! От него веет добром!

Мама благодарно кивнула мне в ответ. В ее глазах я прочел успокоение.

— Рад видеть! — обернулся ко мне папа. — Познакомься…

Я шагнул вперед, робот протянул мне свою гибкую руку с похожими на щипчики пальцами, и я горячо пожал ее. Да, УЛИнянин пришелся мне по душе. Все это длилось одно лишь мгновение, но за моих друзей я уже не беспокоился. И сейчас, когда я спустя долгое время пишу эти строки, я радуюсь, что в тот момент не ошибся. Впрочем, вы это и сами поймете, когда прочтете все до конца…

Когда мы с роботом пожали друг другу руки, папа обратился ко мне:

— Вот мы тут пытаемся разгадать: что в этой картине могло не понравиться? Почему ее опять не приняли?

— Картина как картина, — сказала мама. — Подмосковный вечер… Река… Березы… Что тут не понять?

— Вполне реальный пейзаж, — согласился я. — С настроением…

— Может быть, чуть пестроват? — спросил Старик-Ключевик.

— Да ведь это же осень! — обиделся папа. — Осень всегда пестра.

— Что там хоть говорят-то? — спросил я.

— Говорят, надо еще поработать! Несовершенно. И несовременно.

— Какая же в березах современность? — возмутилась мама. — Березы всегда березы! И сегодня и сто лет назад…

— Не знаю, — хмыкнул папа.

— Просто придираются к тебе, — сказала мама. — Завидуют!

— Да нет, — грустно возразил папа. — Чего-то здесь, видимо, не хватает…

— Брось! — сказала мама.

— Разрешите мне, — вмешался вдруг низким, бархатным голосом Тарабам.

«Действительно стереофонический голос! — подумал я. — И какой приятный!» Все оглянулись на робота. Он смотрел проникновенно-серьезно.

— Да, да, — сказал папа. — Прошу вас…

Тарабам подошел к картине, протянул руку и прикоснулся пальцем к ее правому нижнему углу: здесь на первом плане нарисована была низкорослая зеленая травка; кое-где в ней пестрели цветы.

— Вот здесь, — мягко сказал Тарабам, взглянув на папу. — Вот здесь надо нарисовать гаечку! Медную… или нет, лучше стальную…

— Что-о-о? — удивленно выдохнул папа.

— Маленькую хорошенькую гаечку! — прочувствованно повторил Тарабам.

— То есть как это — гаечку? — растерянно и вместе с тем возмущенно выкрикнул папа. — Какую гаечку? Бред какой-то! Я даже не знаю, что вам ответить!

— Вот вам, пожалуйста, — вздохнула мама. — Этого нам еще не хватало…

«Действительно, — подумал я. — Все-таки робот есть робот!»

Тарабам сразу смутился, втянул голову в плечи и отошел в сторону.

— А что? — воскликнул Юра. — Гаечку нарисовать очень хорошо. Может, ее здесь кто-нибудь обронил!

— Замолчи! — прикрикнула на него мама. — Как тебе не стыдно!

— Да нет! — нервно сказал папа. — Говорите! Обсуждайте! Может, прикажете еще нарисовать здесь пару болтиков? Несколько пружинок? Или моток проволоки?

— Ты только не волнуйся, — обняла его мама. — Мало ли кто что посоветует.

— На Тарабама вы не сердитесь, — вмешался Старик-Ключевик. — Он ведь не художник…

— Действительно, — сказал я. — На робота сердиться грех! И почему ему не высказать свое мнение? Это даже интересно.

— Извините меня за резкость, — подошел папа к Тарабаму. — Я погорячился… Но гаечка в пейзаже — я такого еще не слыхал! И… и… надо будет подумать! Я подумаю, обещаю вам.

— Я только хотел сказать, что с маленькой трогательной гаечкой будет замечательно! — робко, но вместе с тем как-то настойчиво и убежденно проговорил Тарабам. — Знаете, с такой маленькой, всеми забытой, одинокой гаечкой…

— Я подумаю, — вежливо повторил папа и вдруг улыбнулся, как-то странно посмотрев на робота. — А сейчас пошли чай пить…

Так закончилось это обсуждение. Потом мы пили чай и долго еще говорили о всякой всячине. О гаечке больше никто не вспоминал. Тарабам сидел вместе со всеми за столом и молча слушал, задумчиво посвечивая зелеными глазами. В них была какая-то неземная грусть. Он не проронил больше ни слова.

Тарабам стал понемногу помогать маме по дому: он научился стирать, пылесосить, подметать, протирать мебель, мыть на кухне посуду… Он вообще любил бывать на кухне — ему нравилась там близость газовой плиты, холодильника, кухонного комбайна — он мог без конца разбирать их и собирать, начищая до блеска. Он обожал всю кухонную утварь — до самых маленьких ложек и вилок. Тарабам говорил, что кухня — его стихия, тут ему все напоминает о космосе… странный робот! Что может быть общего между кухней и космосом? Хотя — кто знает! — может быть, кухонная обстановка напоминала ему об отсеках космического корабля, на котором он родился? Но оставим это на его совести, ведь сравнивать нам не с чем…

Единственное, что Тарабаму не разрешалось делать на кухне, — это готовить обеды. Он давно об этом мечтал, но мама ему не доверяла. Она доверяла готовку только папе, но он готовил редко. Старик-Ключевик тут, конечно, в расчет не шел — у него была своя жизнь.

Да, с готовкой обедов в квартире-108 дело никак не налаживалось. Главным препятствием было отсутствие времени. Мама по целым дням пропадала в библиотеке. Папа готовил прекрасно, все считали его отличным кулинаром, и это действительно так и было, потому что папа, как всякий талантливый человек, все делал талантливо: и картины, и щи, и пироги, и котлеты, — но картины отнимали у папы все его время. И все его мысли. Он ведь то писал картины, то сдавал их в Союз художников, то обдумывал во сне новые. Картины были его главным призванием, его страстью, кроме того, он зарабатывал ими деньги, и хотя денег все еще не хватало, но когда-то же они будут в достатке… Так что с готовкой обедов дело обстояло плохо. Не могла же мама приготовить обед на целую неделю вперед! Такой обед под конец недели прокис бы, и его нельзя было бы есть, особенно детям. Мама и так часто готовила по ночам, ее можно пожалеть. Ну, а дети еще маленькие, они сами себе готовить не могут…

Тарабам, конечно, видел, как страдают обитатели квартиры-108 от отсутствия повара, свободного от других занятий. Ему-то что: включил свой штепсель в розетку, посидел рядом десять минут — вот и зарядился на целый месяц! Ему каждый день обедать не надо, хотя обед у него всегда под боком… И это стало его мучить: он хотел, чтобы и у его друзей обед тоже всегда под боком был. Тарабам верил, что только он один может этому помочь, и задумал произвести опыт…

Один раз, когда папы и мамы не было дома, Тарабам заговорщицки сказал Кате и Юре:

— Давайте сварим суп!

— Как? — спросили Катя и Юра.

— Очень просто! Пойдем на кухню — и сварим!

— Мама же запретила тебе варить! — сказала Катя. — И Старик-Ключевик может прийти…