Тито Брас - Алладин в стране гигантов

На рассвете Лукино приподнялся на своём сиденье и сказал, что земля уже близко.

– С чего ты взял? – проворчал Алладин.

– Наша зубастая спутница нас наконец покинула, – ответил Прибрежный Карлик. – Она любит глубину и никогда не приближается к береговым отмелям.

Алладин огляделся. Было ещё темно. Небо на востоке только начинало светлеть. После ночного холода над морем поднялся плотный туман, который сократил видимость до нескольких метров.

– Почему ты так уверен, что земля рядом? – спросил Алладин.

– Запах, – убежденно ответил Лукино. – Порыв ветра донёс до меня запах земли. Неужели ты его не почувствовал?

– Нет, – покачал головой юноша, – во время вынужденного купания я, похоже, подхватил насморк, так что мы можем полагаться только на твой нос. Но скажи, не случится ли так, что в этом тумане мы проплывем мимо берега или разобьёмся о скалы?

– Мимо берега мы не проплывем, – успокоил юношу Лукино, – но вот скалы здесь попадаются частенько. Но беспокоиться не о чем: дома меня никто не ждет, ни жены, ни детей у меня нет, а все свои дела я привёл в порядок ещё перед рыбалкой – знал, с кем еду... А тебя кто-нибудь ждёт?

– В этом мире – нет, а вот в моём... – Алладин тяжело вздохнул, вспоминая мать и прекрасную луноликую дочь султана – принцессу Томарис.

К полудню туман рассеялся, и на горизонте чётко обозначилась тёмная полоска берега. Земля была ещё далеко, но лодку несло прямо на неё.

– Что я тебе говорил! – торжествовал Лукино. – Знать бы только, где это мы оказались...

Через четыре часа они причалили к скалистому берегу. Между скалами и морем расстилалась широкая полоса песчаного пляжа. Обессиленные долгим скитанием по морю, приятели, спотыкаясь на каждом шагу, едва преодолели эту зону прилива и выбрались на землю. Когда же под ногами зашелестела высокая трава, силы оставили их: они рухнули на землю и забылись крепким сном.

Алладин проснулся, когда солнце было уже в зените. Он с удовольствием поспал бы ещё, но голод и жажда пробудили его окончательно.

Лукино сидел неподалёку. Перед ним высилась целая гора каких-то диковинных плодов, которая таяла с потрясающей быстротой. Не теряя времени, Алладин присоединился к трапезе.

Раскидистые деревья, усыпанные подобными плодами, произрастали повсюду. Воздух был чист и свеж, благоухал ароматами трав, звенел птичьими трелями. Насытившись, юноша отыскал по лёгкому журчанию небольшой родничок и жадно к нему припал. Пил он медленно, пока не почувствовал, что кровь снова легко заструилась по жилам.

Недалеко, метрах в двадцати, эта райская долина кончалась, и к небу поднималась отвесная горная стена. Скалы были прозрачными. Они напоминали светлое зеленовато-синее стекло с замысловатыми узорами. А в глубине, в самом сердце горы, извивались толстые золотые жилы. Солнечные лучи скользили по благородному металлу, и он мерцал и переливался в прозрачной толще скал, как живой.

– Как называется это место? – спросил юноша у Лукино.

Лукино, прищурившись, смотрел на сверкающие золотые жилы.

– ...Вот если бы Равнинные Карлики могли покинуть свои туманы и увидеть это чудо... Они бы просто умерли от зависти!.. – произнёс он. – А место это называется Прозрачными Скалами, и, пожалуй, нетрудно догадаться почему. Далековато нас унесло, прямо во владения Огерта.

– Кого?

– Того, о ком я тебе уже не раз говорил. Это земля хранителя границ Огерта – персоны важной и значительной. Поэтому будь исключительно предупредительным и разговаривай с ним вежливо.

– Ты будешь учить бывалого дипломата!.. – фыркнул юноша.

– В словах моих зазорного ничего нет, – строго сказал Лукино. – Ты обычаев местных не знаешь и об Огерте слыхом не слыхивал. А напрасно, потому что Огерт отличается крайней вспыльчивостью и ужасным характером. Если он рассердится, то тебе несдобровать, ведь на нём Пояс Силы... Но в хорошем расположении духа он вполне приятен и мил. Кроме того, это он единственный, кто может посоветовать тебе что-нибудь дельное.

– Ты не мог бы рассказать о нём поподробнее, – попросил Алладин, заинтересовавшись словами Карлика, – а то мало ли что...

– Я мало что о нём знаю, – пожал плечами Лукино. – Да и никто толком о хранителе границ ничего не знает. Говорят, что он дружит со Временем... Огерта знала ещё моя прабабка, но и тогда он был молод и полон сил. Он любит одиночество, и если является, то только перед нарушителями Закона Эйлаха, и тогда гнев его ужасен. Одни считают, что он последний представитель древнего и знатного рода великанов, которые ушли под землю, когда пришли Гиганты. Другие считают, что он потомок Карликов, которого прародитель драконов Эйлах одарил высоким ростом и Поясом Силы. Не знаю, конечно, но лично мне по душе второе предположение. Приятно считать себя отдаленным родственником хранителя границ!

– Он живёт где-то неподалеку?

– Он построил себе дом на плоскогорье, так что нам предстоит ещё долго карабкаться по скалам наверх. Живёт он в окружении зверей и птиц, не менее странных, чем он сам. Он знает их язык и умеет с ними разговаривать. Потому-то он никогда не ест мяса – как можно съесть существо, с которым только что вёл обстоятельную беседу? Впрочем, он ни в чём не нуждается: животные приносят ему пищу и заботятся о нём. По слухам, он и сам может по желанию превращаться в орла. Один у него недостаток: он не различает оттенков.

– У него плохо со зрением?

– Нет, его зрению можно только позавидовать, – усмехнулся Лукино. – Я о другом... Огерт – отличный парень, из тех, на которых можно без оглядки положиться, особенно, в трудных ситуациях, когда требуется мужество и отвага. Но в жизни он совсем не разбирается. Сущий младенец. Для него Свет и Тьма разделены чёткой прямой линией: с одной стороны – чистота первого снега, с другой – мрак подземных лабиринтов. Поэтому он и не любит общества. Его раздражают существа, которые находятся где-то посредине между этими двумя крайностями.

Карлик с сожалением догрыз последний плод и отправился отыскивать тропу, которая могла бы привести их к жилищу Огерта. Алладин молча следовал за ним, не отвлекая его своими расспросами. Юноше и так было над чем поразмыслить.

Наконец Лукино радостно вскрикнул и, подозвав Алладина, указал на еле приметную тропку, теряющуюся в нагромождении скал. Это было начало пути к жилищу хранителя границ. «...И начало пути домой», – добавил про себя Алладин.

На закате солнца они выбрались на плоскогорье.

Лукино отважно толкнул тяжёлую решётчатую калитку и по широкой дорожке направился к высокому бревенчатому дому. Алладин не отставал от своего приятеля ни на шаг. Ему было несколько не по себе.