Сергей Козлов - Всё-всё-всё о Ёжике

Отчего бегут облака?

А бегут они потому, что дует ветер.

Сидит ветер за морем на сиреневой скамеечке, в красной рубахе сидит, в соломинку дует, облака, будто мыльные пузыри, пускает

Пушистый камушек воробья на окаменевшей дороге. Ноябрь.

А что делают муравьи зимой, когда муравьиные города засыпает снегом?

Надевают белые фартуки, достают метлу и скребок.

А ещё?

Вывозят на лесных мышах снег за город.

А потом?

Ходят по расчищенным дорожкам, посыпают их шершавой сосновой корой.

Брёвнышко прижалось к горячей печке и увидело во сне птиц.

Облака барашков на земле, барашки облаков в небе

С утра стрижи стригли небо и к вечеру засыпали весь двор одуванчиками

У ласточки глиняный дом, а у скворца — деревянный. Ласточка живёт под крышей, а скворец — на берёзе. Скворец долго стоит на балконе, прежде чем взлететь. А ласточка сначала выпадет из гнезда, а уж потом летит.

Кажется, стоит одуванчику подпрыгнуть — и он сразу улетит на небо.

Если черепаху пустить по булыжной мостовой, глядя на неё, захотят научиться ходить все булыжники.

И, представьте, однажды утром ваша мостовая отправится гулять в поле…

Суслики свистят в степи. Стоят на задних лапках возле своих нор и свистят:

«Фюи-и-и!..» Мол, всё спокойно!..

«Фюи-и-и!..» Приходи в гости, суслик за горой!..

«Фюи-и-и!..» Хорошо, приду!

Сумерки.

Цыплёнок бежит в тумане тополиного пуха, как молодой месяц в облаках.

Давно уже все вернулись домой. И только маленький белый барашек, словно клочок бумаги, летит от ворот к воротам и кричит: «Ме-е! Ме! Меня-я-я! Забыли меня…»

Если бы лошадь умела сидеть, как собака, она бы научилась сидеть в оглоблях и за день не так уставала.

Плетёный стол надел тапочки и пошёл побродить по саду.

Кузнечик — зелёная пружинка луговых часов.

Бабочка живёт один день.

Левое крыло бабочки — утренняя заря, правое крыло — вечерняя.

Больше всего я хотел бы пасти слонов.

Им и колокольчики не нужны, — разве слон потеряется?

Жарища, пыль.

Целое лето сидит в лопухах лохматая чёрная собака и так дышит, будто всю зиму за ней гналась стая волков.

Если хорошо приглядеться — все гуси разные. Гусь с гусыней легко различают своих детей. Вон тот — плоская головка, хитрые глазки. А этот весёлый с круглой головой. А этот — так просто рыжий.

У козлёнка ещё не прорезались рожки, а уже столько забот: с утра до вечера он стережёт свой колышек.

Интересно, кто это придумал, чтобы ночью мышь летала, а днём спала вниз головой?

Сквозь кустарник и папоротники, по колено в траве и землянике, неся с собой белок и птиц, бредёт к озеру лес.

Озеро запрятало в своих камышах столько уток и охотников, в своей глубине — столько рыб и сетей, в своих глазах — столько облаков, кучевых, грозовых и перистых, что само уже не знает, где утки, а где охотники, где рыба, а где сеть, где небо, а где вода.

Шмель, тяжело жужжа, пролетел над коровой, как над маленькой европейской державой.

Одинокое пугало слушает далёкую музыку, и старая его шляпа… трепещет.

Когда видишь тыкву, хочется поскорей прорезать в ней окошки, выпилить дверцы, приладить ступеньки, фонари, козлы — и пригласить в оглобли мышей.

По всему полю бродят задумчивые стога сена. Туман.

Медвежонок влез на берёзу и полизал облако.

— Какие сегодня прохладные облака! — сказал Медвежонок. — Наверное, скоро осень…

В полночь проснулся под землёй гриб подосиновик. Встал на колени, поднатужился, вылез наружу. Только сосновые иголки со шляпы стряхнул, только вздохнул полной грудью — а уж светать стало.

Накрылся сухим листом, целый день глядел из под листа, как по лесу люди ходили с корзинками, аукались…

Зябко ночью в лесу, жутко. Совы кричат, сосны шумят, ухает филин.

На поляне собрались опята.

Сбились вокруг старого пня в кучу, сдвинули шляпки — шу-шу-каются.

Облака — перины великанов.

Ночью великаны снимают их с неба и расстилают по земле.

Спать великаны ложатся возле рек и озёр, потому что перед сном любят слушать песни лягушек.

Перед отлётом на юг грачи собираются в огромные стаи.

Вороны никуда полетят, но им приятно покаркать вместе с грачами, попробовать крылья — как будто им и правда придётся куда то лететь.

Последнее яблоко во всём саду.

Его даже птицы не клюют — жалеют.

Его даже люди не берут — любуются.

Последние листья, как мыши, тихо шурша, разбегаются по земле.

Кролик весь день шевелит губами, чтобы не забыть перед сном сказать маме: «Спокойной ночи!»