Галина Красовская - Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)

А Гнилушка? И от новых процедур он уклонялся, и опять на него жаловались.

— Я так не могу лечить! — нервно выкрикивал бледный Витаминчик. — Это не мальчишка, а... а... Приходишь к нему в лес, а он убегает на Волчий хребет... И я должен гоняться за ним?! Там волки! Я не могу так работать!

Вслед за Витаминчиком к Гему явился охотник Осечка.

— Всякий зверь страшится вашего Гнилушку! Ездит он по лесу на волках верхом, зубами по-волчьи щёлкает! Вчера я обознался, чуть нечаянно не стрельнул в него... — Осечка прищурил глаз, будто прицеливаясь, шепнул «пыфф» и продолжал: — У меня охота из-за него стоит. Не охотиться — волки заедят, охотиться — попаду в человека... Кто отвечать будет?

Гематоген велел привести Гнилушку из Дальнего леса и решил осмотреть его. Первый же взгляд на экран рентген-аппарата заставил доктора ужаснуться: сердце Гнилушки наполовину заросло шерстью и стало похоже на камень, покрытый мхом.

— Так и есть... Сердце поражено вирусом... — пробормотал Гематоген.

Витаминчик при этом вздрогнул и поёжился, а сестричка Ампулка всхлипнула.

Гематоген постоял, понурившись, потом снял очки, протёр их носовым платком и устало сказал:

— Попробую изготовить самые сильные микстуры, чтобы убить вирус зла...

С тех пор как все узнали про болезнь Гнилушки, прошло семь лет, и Гнилушка стал уже взрослым свирельцем. Так и жил он все эти годы в Дальнем лесу, пугал зверей и катался верхом на волках по Волчьему хребту. Но по-прежнему улыбался Гнилушка медовой улыбочкой и глядел на всех масленым взглядом. И беззаботные добряки-свирельцы не хотели думать о нём плохо. Они привыкли при виде зла закрывать глаза.

Все эти семь лет по рецептам Гема в аптеках Свирелии специально для Гнилушки изготавливали разные микстуры из трав и кореньев. Но ни одна микстура — ни самая горькая, ни самая сладкая — на Гнилушку не действовала.

Вот почему доктор Гематоген с интересом и надеждой выслушал рассказ Граната о серебряном дереве, имеющем целебные свойства.

Гранат обулся наконец в свои походные сапоги и начистил их до блеска. Он решил отправиться сперва в Дальний лес — собрать гербарий трав и коллекцию бабочек, а оттуда подняться на Волчий хребет — не растёт ли там серебряное дерево? А уж потом, может быть, искать его по всему свету.

— А вы забыли, что в Дальнем лесу — волки? — сказал учитель Минус. — Милиционер Гарпун запретил ходить туда без разрешения!

— Я вам сделаю на всякий случай громкую свирель-рог, чтоб отпугивать волков, — предложил маэстро Тромбус.

— С волками шутки плохи. Вас должен сопровождать охотник Осечка, — добавил Гематоген.

Карало только молча покивал.

— Да, да, Осечка... С ним не страшно... — наперебой поддержали Гематогена все.

Охотник Осечка был в Свирелии довольно-таки знаменитой личностью. Он не любил ходить пешком, и потому даже в лес на охоту ездил на своём мотоцикле с прицепом. За руль Осечка садился сам, а собаки его, Гавка и Гонка, занимали места в коляске. Шустрая Гавка громко гавкала и смеялась, свесив красный язык, а Гонка держалась важно и лишь похлопывала серпастым хвостом по кожаному сиденью коляски.

На дороге возле леса Осечку обычно останавливал свисток милиционера Гарпуна — нота соль. Гарпун был приятелем Осечки, но тут, на посту, проверял его документы и вёл разговор важно, по всем правилам. А как же? Дружба — дружбой, а служба — службой.

Оставив мотоцикл на краю леса, Осечка вместе с собаками отправлялся в чащу. Он был добрый и жалостливый и никогда не убивал птиц и зверьков. Между Гонкой и Гавкой их собачьи обязанности Осечка распределил так: Гавка выслеживала зайца, утку или лисицу, а Гонка подгоняла их к хозяину. После этого Осечка отпускал перепуганных зверьков на волю.

Сперва свирельцы думали, что Осечке не везёт, что он всякий раз даёт осечку при выстреле. Но потом поняли, что добрый Осечка вроде бы играет в охоту, чтоб и зайцы были целы и собаки рады.

— Зачем понарошку охотишься? — допытывались любопытные.

— Что поделаешь, не могут же мои собаки даром хлеб есть! — отвечал им Осечка. — Должны они облаивать и гонять зверя, раз уж родились охотничьими собаками.

Однако чудаку Осечке бывало обидно возвращаться после такой охоты с пустыми руками. Поэтому на обратном пути он покупал в игрушечной лавке надувных резиновых зайцев и уток и, нацепив их себе на пояс, проезжал по улицам, громыхая коляской-прицепом.

— Гляди-ка, как славно поохотился наш Осечка! — восклицали свирельцы. — Хороший трофей взял!

А Осечка расплывался от удовольствия.

Даже хищных зверей Осечка не любил убивать и, заметив, например, волка, отворачивался, будто не видел его. Оттого волков в лесах Волчьего хребта развелось видимо-невидимо. Лес стоял здесь как чёрная щетина и глядел из черноты на Свирелию злыми огоньками волчьих глаз.

— Что это за жизнь — ни шагу в лес без разрешения! — горячился Пятьюпять и недовольно выпячивал губу. Прозвище Пятьюпять осталось за ним на всю жизнь, хотя теперь он был уже не мальчишка, а всеми уважаемый и знаменитый артист. — И всё это Осечкина жалостливость и привычка при виде зла отворачиваться!..

— Гром и молния! И правда, волки скоро начнут глотать нас живьём на завтрак, обед и ужин! — поддержал Пятьюпять милиционер Гарпун.

Отдав Осечке честь, он распорядился «навести в лесу порядок».

Пришлось Осечке охотиться по-настоящему. Он приезжал в лес на вечерней заре и начинал подвывать по-волчьи. Услыхав его, волки тотчас же откликались.

Осечка засекал, где находится логово, и уничтожал хищников.

Чтобы выть получше, Осечка дома в свободное время усердно репетировал. Он выл то за матёрого волка, то за волчицу или тоненьким голосом — за волчат. От этих репетиций у соседей волосы вставали дыбом, а у некоторых даже случались нервные припадки. Приезжала «скорая помощь», и доктор Гематоген успокаивал слабонервных каплями из цветочных настоев.

Осечка решил прекратить репетиции, но вскоре разучился выть как следует. Волки перестали ему откликаться и, обнаглев, стали разгуливать чуть ли не по всему свирельскому лесу.

Тогда к дому охотника явилась делегация.

— Ты уж, Осечка, пожалуйста, охоться как полагается, — просили делегаты. — Кто, кроме тебя, защитит нас от волков?

— Вой, милый Осечка! — великодушно соглашались Осечкины соседи. — Сколько тебе надо, столько и репетируй! Раз без этого нельзя — мы уж потерпим...

Скоро Осечка опять стал выть искусно, и охота пошла хорошо. Но пока не были перебиты все волки, никто не мог ходить в Дальний лес без особого разрешения милиционера Гарпуна. А на Волчий хребет и вовсе.