Кястутис Каспаравичюс - Садовник Флоренций

Флоренций влез под душ, начисто смыл с себя все прилипшие к его меху остатки Боли, Злости и Печали, оделся в лучший костюм и подошёл к камину.

Вернув висевшему над камином портрету палочку чёрного дерева, он заметил, что дедушка снова повеселел и даже… как будто помолодел.

И тут кто-то робко постучался у дверей. За дверью стоял медведь Трубочист в чёрном фраке. На голове у медведя был цилиндр, на плече — длинная свёрнутая верёвка, в лапах — метла, и отовсюду торчали щётки.

— Добрый день, Флоренций, я издали углядел, что над твоим домом собрались какие-то плотные чёрные тучи. Вот и подумал — а не надо ли где-нибудь что-нибудь прочистить?

— Какая приятная неожиданность! В моём доме и впрямь не помешало бы прочистить дымоход. Кстати, если не секрет, откуда ты взялся? Ведь в нашем городе до сих пор трубочистов не было.

— А теперь будет. Вернее, уже есть — со вчерашнего дня, — гордо ответил медведь Трубочист.

— Странно, но твоё лицо кажется мне знакомым, — глядя в весело поблёскивающие глаза Трубочиста, призадумался Садовник.

— Мало ли что тебе покажется. Тут столько вокруг всяких шатается…

Флоренций дал Трубочисту длинную приставную лестницу, показал, с какой стороны легче всего забраться на крышу дома, а сам пошёл к Певице — узнать, как она поживает.

На этот раз он застал соседку в прихожей. Медведица весело крутилась перед зеркалом — нарядная, в прелестном платье из многоцветной парчи.

— Привет, Флоренций! Странная история — с утра почему-то было так грустно, в таком плохом настроении проснулась, а мне ведь это совершенно несвойственно, правда? Оделась, что ли, неправильно, платье выбрала слишком тёмное — знаешь, то, с крапинками в виде слёзок… Или, может, обулась не в те туфельки? Или жемчужное ожерелье к платью не подходило, ты как думаешь?

— Может, и оно, — согласился медведь. — А может, и серёжки виноваты…

— Всё-таки как важно не ошибаться и каждый день выбирать подходящую одежду, — вздохнула Певица. — Слишком уж дорого эти ошибки обходятся! — Тут она заметила лютню, прислонённую к круглому столику, и удивлённо проговорила: — Странно, откуда здесь взялся этот инструмент? Надо сейчас же повесить лютню на место, а то от неё исходит какая-то непонятная грусть.

Флоренций схватил лютню, проворно взбежал по деревянным ступенькам винтовой лестницы и подвесил лютню к балке как можно выше. Спустившись, он попрощался с хозяйкой, вышел за дверь, помахал лапой соседке, ласково смотревшей ему вслед, и отправился к себе домой.

На крыше, склонившись над трубой, работал медведь Трубочист.

И хотя Трубочист был с головы до ног одет в чёрное, хотя он был, словно дымоход изнутри, весь покрыт сажей, от него исходил какой-то таинственный свет. Наверное, этот свет, озарявший всю улицу и сад Флоренция, струился из его сияющих глаз.

— Боже мой, какая красота!.. — тихонько прошептал совершенно заворожённый медведь.

И поспешил на городской рынок — именно в этот день там обещала быть Королева.

Флоренций ещё не знал, что скажет при встрече, но в тот момент это не имело ни малейшего значения.

Важно было другое: что медведь Садовник снова идёт по привычным улицам медвежьего городка, а Боль, Злость и Печаль зарыты в землю глубоко-глубоко и никому повредить не могут.

Кажется, медведица пыталась спеть одну из множества песен Джона Дауленда, которые где-то слышала раньше (Джон Дауленд — известный английский композитор и лютнист, жил во времена королевы Елизаветы I).