Александр Житинский - Энциклопедия покемонов

Гравелер долго остывает, а потом уходит странствовать. Он типичный странник, топает себе по дороге, бормочет под нос молитвы.

Иногда Гравелеры участвуют в войнах, образуя неприступные стены с каменными кулаками. Еще никому не удавалось взять штурмом крепость из Гравелеров.

Знают огромное количество сказок. В Дании устраивают фестивали сказок. На огромном лугу сидят пять-шесть Гравелеров и рассказывают сказки. А вокруг каждого толпа детей.

Говорят, Ганс Христиан Андерсен свои сказки впервые услышал от Гравелера.

Голем – это живая скала, памятник самому себе, непроходимый маразм и упрямство. Обычно лежит в болоте и твердит, что раньше было лучше. Но когда раньше – не объясняет.

Ни в коем случае нельзя его дразнить. Он способен расплющить бронетранспортер со взводом солдат. В гневе издает визгливые крики, скрежещет каменными зубами, звенит орденами и медалями. Их у него много.

Некоторые особо знаменитые Големы обвешивают себя мраморными досками, на которых золотом написаны их заслуги. К ним водят экскурсантов.

Интересно, что внутри Голем пуст. Если подойти к нему и стукнуть поленом, то можно услышать характерный звук, как из пустой бочки. Но лучше этого не делать, опасность слишком велика.

Мы забыли покемонов.

Мы разъехались летом кто куда, а покемоны дожидались нас в своих пыльных покеболах, вздыхали, разминали затекшие крылья, рога и плавники, ждали осени.

Но осенью Константин Эрнст приказал общероссийскому телевидению больше никогда не показывать покемонов, потому что к нему приходил Страшный Мастер Телепузиков, скрежетал зубами, гнул кочергу, щелкал плеткой-семихвосткой и обещал всех поджечь, если по общероссийскому телевидению еще раз покажут хотя бы одного покемона. И перепуганный Константин Эрнст кивал головой: да-да, конечно, мне и самому эти покемоны не очень, знаете ли, вот другое дело Телепузики, да-да.

И мы стали смотреть Телепузиков и читать журнал Ом, а покемонов забыли, как забыли когда-то передачу Будильник и журнал Моделист-Конструктор, из которого можно было вырезать бумажную космическую станцию Салют с крылышками, солнечными батареями и переходным отсеком для пристыковки грузового корабля Прогресс с посылками для космонавтов.

На самом деле про покемонов теперь уже никто ничего толком не помнит. Например, все думают, что покемонов придумали японцы. Это совершеннейшее вранье. Японцы за последнюю тысячу лет придумали только чайную церемонию и несколько хайку, а все остальное: роботов, автомобиль Хонда и Сони-Плэйстэйшн они просто довели до ума. Японцы именно тем и знамениты, что все могут довести до ума, даже если вы им дадите автомобиль Таврия, они и его до ума доведут.

А тут однажды прочитал один японец книжку про чебурашку, ничего не понял, конечно, потому что ни один японец по-русски читать не умеет, им по-русски читать не нужно, по-русски все равно ничего хорошего не напишут, зато очень уж ему понравились картинка: не мышонок, не лягушка, а что-то составное как робот-трансформер, который у японцев почитается за наиглавнейшую японскую ценность.

Отнес этот японец картинку в компанию Нинтендо, там все от радости низко друг другу поклонились, и через две недели все Сеги цивилизованного и даже не очень цивилизованного мира уже показывали игрушку про сто пятьдесят одну модификацию Чебурашки. Через месяц – уже двести пятьдесят одну. На этом Нинтендо остановилась, потому что число 251 – это последнее число, которое изучают в японских школах. Им дальше считать не нужно, за них компьютеры все остальное считают.

Если бы писатель Эдуард Успенский был японцем, он бы никогда не придумал Чебурашку. Но если бы он сначала придумал Чебурашку, а потом сразу стал японцем, он бы придумал двести пятьдесят одного покемона гораздо раньше, чем Нинтендо, и сидел бы сейчас на собственном острове в самой середине самого Средиземного моря, и звонил бы ему Билл Гейтс, чтобы перехватить пару миллиардов до пятницы. А писатель Эдуард Успенский отвечал бы ему, что без проблем, хоть до следующего вторника. А Билл Гейтс дал бы ему за это Секретную Версию Виндоуз, которая НИКОГДА не виснет. И писатель Эдуард Успенский раздал бы эту версию всем своим друзьям и знакомым, а те – своим друзьям и знакомым, и скоро у всех у нас была бы такая Секретная Версия, и всем было бы Счастье, кроме линуксоидов, которые все бы лопнули от злости.

А вместо этого писатель Эдуард Успенский забросил Чебурашку и начал сочинять истории про Простоквашино, и теперь вынужден вести по телевизору передачу «В нашу гавань заходили корабли», чтобы хоть как-то свести концы с концами. А все Счастье досталось Нинтендо и братьям Уорнерам, которые и раньше не очень бедствовали.

Но мы больше не будем говорить на эту печальную тему, а вместо этого поговорим немного о собственно покемонах.

Что такое покемон?

Этого не знает никто, даже те, кто их придумал. Покемоны бывают твердые, жидкие, газообразные, липкие, ядовитые, электрические, паровые, кирпичные и вообще несуществующие.

Поставим вопрос по-другому: какими свойствами должно обладать некое существо, чтобы его можно было причислить к покемонам? Ответ: такое существо не должно иметь точного аналога в живой природе. Например, обыкновенный зайчик покемоном не является. Но тот же зайчик ярко-желтого цвета, способный бить током, как электрический скат, уже называется покемоном Пикачу.

Рецепт изготовления покемонов необычайно прост: нужно пойти в детский мир, купить там два-три десятка разнообразных зверушек, принести их домой, аккуратно оборвать всем лапы, головы и хвосты, сложить это все в достаточно большой мешок и энергично встряхнуть. Затем из случайного набора частей собрать нужное число покемонов. Покрасить покемонов в неестественные цвета и дать им любые пришедшие в голову названия, желательно труднопроизносимые.

Более того, даже всего вышеперечисленного делать не обязательно.

Берем Крокодила Гену, который покемоном еще не является, и вкручиваем ему в лоб лампочку. Или будильник, это несущественно. Называем полученное существо Генокрок. Почти готово. Остался еще один пустяк, но о нем чуть ниже.

Первоначально предполагалось, что покемоны – это карточная игра, и возможно, в Японии так оно и есть. Но наши дети, как известно, уже много веков играют только в две карточные игры: в подкидного дурака и в пьяницу, хотя повзрослев, некоторые начинают играть в преферанс, а другие дети, которые так и не перестали быть бандитами, играют в тюрьме в очко и другие преступные игры. Но даже самый заядлый преферансист или карточный шулер вряд ли когда-нибудь сможет запомнить, сколько Чармандеров побивают одного Бульбазавра, и в кого они потом все превращаются.