Юрий Ермолаев - Дом отважных трусишек

- При карантине операции не делают, - сказала Варя, - такой порядок. После операции организм ослабнет, и можно скорее заболеть.

- Вечно этот Цветов носится везде! - заворчала Галя, кусая краешек подушки. - Я так и знала, что он занесeт нам инфекцию.

- Разве он может везде носиться? - возразила Надя. - Нас из больничного садика никуда не выпускают.

- Много ты понимаешь. Разговорился с кем-нибудь из посетителей, а тот со скарлатинным в автобусе ехал. Вот и заразился. Скарлатина даже через третье лицо передаeтся.

- Тогда мы наверняка все заболеем! - пугая Галю, объявила Джаннат. - Я вчера подстригала Павлика твоими ножницами.

- Зачем же ты мои ножницы брала?! - накинулась на неe Цибуля. - Теперь из-за тебя они до конца карантина заразные.

- Нет, - возразила Надя, - скарлатина опасна только в последние десять дней, когда у больного шелушится кожа. У моей мамы, когда она была маленькая, болела сестра тeтя Лиля, так мама за ней варенье доедала - и ничего. Потому что тeтю Лилю очень быстро забрали в больницу.

- Всe равно незачем брать чужие вещи, - продолжала возмущаться Галя-Цибуля, - у Шамхаловой манера такая противная.

- Давайте спать, ещe рано. Я спать хочу, а вы мешаете, - недовольно пробурчала Олечка, которая уже несколько минут слушала разговор девочек.

- И когда эту Федякину переведут от нас, - снова возмутилась Галя, - в "Птичьей палате" тебе место!

- А тебе - в изоляторе, - скуксилась Олечка и залезла под одеяло.

"Молодец, Олечка, правильно ответила!" - обрадовалась Надя и тоже натянула одеяло себе на голову. Но уснуть не могла. Неужели еe не будут сегодня оперировать? Вот заболел бы Павлик завтра, так ей наверняка бы сделали операцию. Лежала бы и ни о чeм не думала. А теперь жди двадцать один день! Да за это время тут обязательно ещe что-нибудь случится. Так и не вылезем из карантина.

- А если я заражусь скарлатиной, тогда мне после неe операцию сделают? - спросила подружек Надя.

- Как же, дожидайся, - буркнула из-под одеяла Галя-Цибуля. - После скарлатины тебя домой отправят поправляться. Может, через год сюда возьмут.

Это сообщение расстроило Надю окончательно. Она достала блокнот, вырвала из него листок и стала писать маме записку:

"Мамочка, если сегодня мне не сделают операцию, пожалуйста, забери меня домой. У нас тут скарлатина, я могу заразиться, и тогда меня всe равно не будут оперировать целый год. Поедем лучше на дачу, я буду там загорать и плавать, и пусть мои ноги навсегда останутся такими. Твоя дочь Надя".

Надя свернула записку. Надписала "Ермаковой А. С." и решила переслать еe маме, как только Наде скажут, что операция откладывается.

- Ну что ты переживаешь? - видя, как Надя мечется на кровати и не может успокоиться, спросила еe Варя. - Мне, когда первую ногу оперировали, тоже целый месяц ждать пришлось. Положили меня, а через пять дней конгресс хирургов начался. Наш главный улетел. А он должен был меня сам оперировать. Вот я и дожидалась. А у тебя операции будут нетрудные. Тебе, наверное, Вероника Ивановна будет делать.

- Откуда ты знаешь, что нетрудные? - спросила Надя.

- Потому что у тебя есть материал.

- Какой материал? - не поняла Надя.

- Ну, кости, они у тебя есть, и тебе надо только изменить их форму. Из кривых прямые сделать, - пояснила Варя. - А вот у Лены из седьмой палаты одна нога длиной восемьдесят пять сантиметров, а другая - шестьдесят. Где двадцать пять взять? Вот ей и тянут короткую кость до нужного размера. Разорвут и ждут, когда разрыв мозолью заполнится, а потом опять рвут и снова ждут.

- Это же очень больно, - вслух подумала Надя.

- Ещe бы, - кивнула головой Варя, - даже уколы делают.

- Зачем?

- Чтобы боль уменьшить. Такие уколы есть, которые боль снимают.

- Мне на разборе главный доктор сказал, что тоже будет больно, вспомнила Надя.

- Конечно, будет, - отозвалась со своей кровати ворчливая Галя. - Палец порежешь, и то больно, а тут кость ломают. - И похвасталась: - Мне после операции два дня обезболивающие уколы делали.

- Ты не думай об этом. Будет больно, и тебе уколы сделают, а бывает, что наркоз долго действует и ничего не больно, - заключила разговор Варя.

Конечно, Варя говорила с Надей так, чтобы она меньше волновалась. И Наде в самом деле стало легче.

"Какая она заботливая", - подумала Надя о подружке и краешком глаза посмотрела на записку, которую написала маме полчаса назад. Потом взяла и порвала еe мелко-мелко. Пусть никто, никогда не узнает, что в ней было написано.

Глава девятая. ВЕСЁЛЫЕ ДНИ

Кто бы мог подумать, что в больнице бывают весeлые дни, да ещe во время карантина? А у "отважных трусишек" эти дни как раз оказались такими. Операций никому не делали, учителей из школы заниматься с ребятами в больницу не пускали. Правда, они звонили по телефону и давали задания, чтобы ребята занимались самостоятельно. Но ведь ребят никто не проверял и читать учебники можно было когда угодно, хоть все сразу в самый последний день карантина.

Во время карантина Надя особенно подружилась с Варей, а помогли этому воробьи. Почти каждое утро они прилетали к окну палаты и садились на карниз. Галя-Цибуля как увидит их, сразу замахает руками и закричит:

- Кыш-кыш, ненасытные!

А Надя стала подкармливать воробьeв и запретила Цибуле гнать их с карниза. Одну бы Надю Галя не послушала, а когда к ней присоединились Варя и Джаннат, тут уж она отступила. Только проворчала, чтоб все слышали:

- Глупые вы! Воробьи - самые грязные птицы. Они в навозе роются. Такой болезнью могут заразить, от которой всю жизнь не вылечишься.

- Наша печаль не твоя забота, - сказала ей Варя и продолжала кормить воробьeв.

Дня через три воробьи уже привыкли к своему утреннему завтраку. Прилетали на карниз не просто посидеть, как раньше, а заглядывали через стекло в палату и даже стучали своими клювиками по железному карнизу, поторапливая девочек. Одного, с ощипанным и повреждeнным хвостом, Надя прозвала "Надсечкой". Так у хирургов-ортопедов называется неполный перелом кости. И у Надсечки хвост был не сломан, а только перебит. Надсечка был самый пугливый воробей. Когда он клевал корм и ему попадалась большая корка или кусок печенья, он тут же взмахивал крыльями и улетал с ним на подоконник "Птичьей палаты", чтобы съесть его в спокойной обстановке. У малышей сразу поднимался такой шум, что воробей пугался, терял печенье и улетал обратно на окно девочек. Дошколята огорчались до слeз, и Надя предложила перенести воробьиную столовую на подоконник "Птичьей палаты". И малышам веселее, и Цибуля перестанет дуться.

В "Птичьей палате" в первый же день произошeл такой случай: все малыши принялись искать с утра корм для воробьeв. Стали рыться в своих тумбочках. Вадик Хромов вынул банку, наполовину заполненную пшeнной кашей, которая так долго стояла в тумбочке, что покрылась плесенью и в ней завелись мошки и червячки. Вадик сразу откинул от себя банку, испугался. Но Надя поскорее подняла еe, собрала мошек и червячков на лист бумаги и высыпала их вместе с хлебными крошками на подоконник. Воробьи с удовольствием склевали их. Малыши обрадовались, и Вадик тут же воскликнул: