Эрнст Гофман - Магнетизер

-- Она умерла! Умерла! -- закричал барон.

-- Нет! -- воскликнул Отмар.- Она должна жить! Она будет жить! Альбан поможет нам!

-- Альбан! Альбан! Он что, умеет воскрешать мертвых? - возразил Бикерт.

И в этот миг дверь отворилась и в залу вошел Альбан. С присущей ему внушительностью он молча прошел к лежащей без чувств девушке. С пылающим от гнева лицом барон поглядел ему в глаза -- никто не был в силах произнести хоть слово. Но Альбан, казалось, видел одну только Марию; он устремил на нее пристальный взор.

-- Мария, что с вами? -- проговорил он торжественным тоном, и тотчас дрожь пробежала у нее по нервам.

Тогда он взял ее за руку и, не отводя от нее взгляда, сказал:

-- Отчего такая паника, господа? Пульс, конечно, редкий, но ровный -по-моему, в комнате слишком дымно; достаточно отворить окно, и Мария очнется от легкого, вполне безобидного нервного обморока.

Бикерт так и поступил; Мария открыла глаза, и взгляд ее упал на Альбана.

-- Оставь меня, страшный человек, я хочу умереть без мучений, -- едва слышно прошептала она, отвернулась от Альбана, уткнулась лицом в подушку и, судя по тяжелому дыханию, погрузилась в глубокий сон.

Странная жутковатая улыбка промелькнула на лице Альбана - Барон вскочил, словно намереваясь сказать какую-то резкость. Альбан пристально поглядел ему в глаза и проговорил тоном, в котором, несмотря на серьезность, слышалась легкая насмешка:

-- Спокойствие, господин барон! Малышка немного возбуждена, но когда она пробудится от своего целительного сна -- что случится ровно в шесть утра, -- пусть накапают ей отсюда двенадцать капель, и все будет позади.

Он вынул из кармана флакончик, протянул его Отмару и неторопливым шагом вышел из залы.

-- Да среди нас живет истинный чудотворец! -- воскликнул Бикерт после того, как спящую Марию перенесли в ее комнату и Отмар покинул залу. Проницательный взор ясновидца -- напыщенные манеры -- пророческое предсказание - флакончик с волшебным эликсиром. Я все гадал, не испарится ли он, как Сведенборг*, прямо у нас на глазах или не прошагает к выходу, подобно Бейрейсу*, на ходу меняя цвет фрака с черного на красный.

-- Бикерт,- молвил барон, который, застыв в кресле, молча глядел, как уносили Марию. -- Бикерт, вот как завершился наш славный вечер! Впрочем, я предчувствовал и то, что сегодня меня ждет какая-то беда, и даже то, что я еще сегодня увижу Альбана в связи с какими-то особыми обстоятельствами. И как раз в тот миг, когда Отмар произнес его имя, он явился, подобно ангелу-хранителю. Скажи мне, Бикерт, не в ту ли дверь он вошел?

-- Именно в ту, -- ответил Бикерт,- и только теперь я понимаю, что он на манер Калиостро* проделал с нами фокус, на который мы в страхе и отчаянии не обратили внимания; единственную дверь передней я запер изнутри, и вот ключ; но однажды я запамятовал и оставил ее открытой. Бикерт осмотрел дверь и, вернувшись, со смехом воскликнул: -- И впрямь Калиостро - дверь-то крепко заперта, как и прежде.

-- Гм, -- молвил барон, -- наш чудотворец начинает смахивать на заурядного трюкача.

-- Извини, -- возразил Бикерт,- но у Альбана репутация искусного врача; и в самом деле, когда наша Мария, прежде такая здоровая, вдруг захворала неизлечимой нервной болезнью и ей не помогали никакие лекарства, она всего за несколько недель исцелилась благодаря магнетическому лечению Альбана. С каким трудом ты решился дать согласие на это лечение; только благодаря настоятельным увещеваниям Отмара да еще потому, что видел, как неотвратимо увядает прекрасный цветок, прежде столь радостно и свободно раскрывавшийся навстречу солнцу.

-- И ты полагаешь, что я поступил правильно, поддавшись на уговоры Отмара? -- спросил барон.

-- Тогда, во всяком случае, да, -- ответил Бикерт,- впрочем, мне очень не по душе затянувшееся пребывание Альбана в замке; а что касается магнетизма...

-- Ты отрицаешь его целиком и полностью, -- перебил его барон.

-- Никоим образом, -- возразил Бикерт.- Чтобы поверить в него, мне вовсе не обязательно быть свидетелем вызываемых им явлений -- я и без того ощущаю, что в нем заключены все удивительные взаимосвязи и взаимодействия органической жизни окружающей нас природы. Но наше знание об этом было и остается несовершенным, а если бы человек вдруг и проник в эту глубочайшую тайну природы, то для меня это было бы подобно тому, что случается, когда мать неосторожно забывает убрать острый нож, которым она высекала много чудесного на радость детям, а дети находят его и наносят себе тяжкие увечья, слепо пытаясь подражать в ваянии матери.

-- Ты очень верно выразил мое глубочайшее убеждение, - молвил барон, -но что до самого Альбана, то мне трудно увязать между собой и даже объяснить себе те странные чувства, что обуревают меня подле него; порой мне кажется, что я хорошо понимаю его. Обширные познания превратили его в мечтателя, но его рвение и удачливость внушают к нему уважение! Но таким он представляется мне, только когда я не вижу его, а стоит ему приблизиться ко мне, как образ этот искажается и его деформированные черты, сами по себе чрезвычайно характерные, никак не соответствуют целому, что и наполняет меня ужасом. Когда Отмар несколько месяцев назад привез его к нам, как своего близкого друга, мне показалось, будто я уже видел его прежде; его изящество и изысканные манеры понравились мне, но в целом его присутствие в доме было скорее неприятно. Вскоре после этого, то есть сразу после приезда Альбана -отчего мне уже не раз бывало не по себе, - Мария, как ты помнишь, странно захворала, и я не могу не признать, что Альбан, когда мы вновь пригласили его, принялся за лечение с беспримерным усердием, выказывая такую любовь, самоотверженность и преданность, которые при благоприятном исходе должны были вызвать к нему величайшую благодарность и уважение. Мне следовало бы осыпать его золотом, но мне с трудом давалось любое слово признательности, и чем сильнее и успешнее проявлялись его магнетические способности, тем большее отвращение они рождали в моей душе и тем ненавистнее становился мне с каждым днем Альбан. Порой я думал, что, даже если бы он спас меня от смертельной опасности, он и тогда не завоевал бы и толики моего расположения. Его величавая манера, мистические речи, его шарлатанство, когда он, к примеру, магнетизирует липы, вязы и прочие деревья или когда, вытянув в сторону севера руку, вбирает в себя энергию мирового духа: несмотря на самое искреннее презрение, которое я питаю к подобным вещам, все это держит меня в каком-то непонятном напряжении. Но послушай, Бикерт! Самым удивительным мне кажется то, что с тех пор, как Альбан живет тут, я поневоле все чаще думаю о датчанине-майоре, про которого рассказывал вам сегодня. Вот и сейчас, когда он насмешливо, прямо-таки издевательски улыбался, уставясь на меня огромными угольно-черными глазами, передо мною словно стоял сам майор - сходство было поразительное.