Джеймс Гринвуд - Маленький оборвыш

В автобиографической повести "В людях" Максим Горький вспоминает, какое большое впечатление произвел на него, когда он был подростком, "Маленький оборвыш" Гринвуда. В трагической судьбе лондонского беспризорника Алеша Пешков, на каждом шагу сталкивавшийся с грязью и пошлостью старого мира, увидел много общего с превратностями своей собственной жизни. Но книга Гринвуда не навела на него уныния. Напротив! Она укрепила его душевную бодрость, его. веру в способность человека выдержать любые испытания и невзгоды.

В повести "В людях" Горький вспоминает о том, как одна знакомая закройщица давала ему читать разные интересные книги, которые неожиданно открыли перед ним большой и широкий мир.

"Через несколько дней, - пишет Горький, - она дала мне Гринвуда "Подлинную историю маленького оборвыша"; заголовок книги несколько уколол меня, но первая же страница вызвала в душе улыбку восторга, - так с этой улыбкою я и читал всю книгу до конца, перечитывая иные страницы по два, по три раза... Много бодрости подарил мне Гринвуд..."

Книга Гринвуда написана давно и рассказывает о далеком прошлом. Но все те уродливые жизненные явления, о которых писатель так правдиво повествует устами своего маленького героя, до сих пор, правда в несколько измененном виде, продолжают существовать в капиталистических странах и в частности в Англии.

Такие общественные бедствия, как безработица и обнищание трудящихся, детская беспризорность и непосильный труд детей на промышленных предприятиях, исчезнут окончательно только тогда, когда социалистический строй восторжествует во всем мире.

В. Брандис

I

Мачеха

Мне было шесть лет. Моя мать умерла; отец женился на другой.

Мачеха моя была злая, ленивая и хитрая женщина. Звали ее миссис Берк. Целый день морила она меня тяжелой работой, заставляла нянчить ребенка, носить из колодца воду, убирать комнату, бегать в лавку - и очень худо кормила меня.

Отец давал ей каждое утро деньги на хозяйство; она тратила их на водку, потому что была пьяницей и без водки не могла прожить ни одного дня. Чтобы обмануть отца, она посылала меня в лавчонку купить на грош кучу старых негодных костей и рассказывала отцу, что это остатки от наших обедов.

Отец возвращался домой только вечером; он слу жил продавцом у одного богатого зеленщика на базаре - и очень уставал за целый день. Ему всегда было приготовлено к ужину горячее блюдо, а так как я очень часто с самого утра не ел ничего, кроме корки хлеба, мне сильно хотелось получить хоть кусочек мяса. Если мачеха видела, что отец дает мне что-нибудь со своей тарелки, она сейчас же начинала лгать.

- Ах, милый Джемс, - говорила она, - пожалуйста, не кормите ребенка: он, право, объестся и заболеет! Он ужасно жадный. Сегодня за обедом я три раза накладывала ему такие огромные порции вареной баранины, что хватило бы на двоих.

- Экий негодяй! - кричал отец. - Вертится тут да смотрит мне в рот, точно не ел целый месяц! Пошел спать, обжора, пока я не отхлестал тебя розгой!

Я ложился спать с пустым желудком, не смея произнести ни слова в свое оправдание.

Раз мачеха сыграла со мной особенно гадкую штуку. К ней пришла в гости какая-то женщина, и они вместе пропили все деньги, которые отец оставил на обед и на ужин. Когда гостья ушла, мачеха, немного протрезвившись, начала трусить: ведь отец будет очень сердиться, если узнает, что она оставила семью, без еды. Кроме того, надо было откуда-нибудь достать денег отцу на ужин. Но откуда?

Она стала плакать и причитать самым жалобным голосом.

- Бедная я, несчастная, что мне делать? - рыдала она. Скоро придет твой папа, голубчик Джимми! Он скоро придет домой! Я не Могу приготовить ему ужин, и он до смерти изобьет меня! Несчастная я, бедная женщина!

Ее слезы тронули меня, и сердце мое растаяло от нежного названия "голубчик". Я пошел к мачехе, старался утешить ее и спрашивал, не могу ли я чем-нибудь помочь ей.

- Это ты так только говоришь, Джимми, - сказала она, - а думаешь совсем другое. Да и правда, ты не можешь меня жалеть: я всегда дурно обращалась с тобой! Ох, уж только бы миновала эта беда, я пальцем тебя больше не трону!

Смиренное раскаяние мачехи еще сильнее растрогало меня.

- Вы мне скажите только, чем вам помочь, я все сделаю, с жаром уверял я ее.

- Помочь-то мне, конечно, можно, милый Джимми, только мне не хочется просить тебя об этом. Вот тебе, голубчик, полтора пенса, трать их, как хочешь.

Щедрость миссис Берк ошеломила меня, и я стал еще больше упрашивать ее сказать мне, как помочь ей.

- Да видишь ли, душенька, - проговорила она наконец, - ты бы мог сказать папе, что я дала тебе денег и послала тебя в аптеку купить для твоей маленькой сестренки лекарства и что ты будто бы потерял эти деньги. Ведь это не трудно, голубчик Джимми?

- А если отец поколотит меня?

- Полно, дружок! Как же это можно? Ведь я буду тут! Я скажу отцу, что на тебя налетел ротозей огромного роста, толкнул тебя, выхватил у тебя деньги и убежал, так что ты ни в чем не виноват. Отец не станет тебя бить, будь уверен! А теперь поди погуляй, купи себе что хочешь на свои полтора пенса.

Я ушел, хотя на душе у меня было неспокойно.

Я нарочно не спешил в этот вечер возвращаться домой, чтобы мачеха успела рассказать отцу историю о потерянных деньгах.

Когда я вошел, отец стоял у дверей с ремнем в руке.

- Иди-ка сюда, негодяй! - вскричал он, хватая меня за ухо. - Куда ты девал мои деньги? Говори сейчас!

- Я потерял их, папа! - проговорил я в страхе, смотря умоляющими глазами на миссис Берк. Я ожидал, что она вступится за меня.

- Потерял? Где же это ты их потерял?

- Да я шел купить лекарство для Полли, а большой мальчик наскочил на меня и вышиб их у меня из рук.

- И ты думаешь, я поверю твоим россказням! - вскричал отец, бледный от гнева.

Меня не особенно удивило недоверие отца, но я был просто поражен, когда мачеха вдруг проговорила:

- Да, вот он и мне сказал такую же неправду. А спросите-ка у него, Джемс, где он шатался до сих пор и отчего у него масляные пятна на переднике?

На моем переднике действительно были пятна от жирного пирожка, которым я полакомился за свои полтора пенса.

- Ах ты, дрянной воришка! - закричал отец. - Ты украл мои деньги и угощался на них!

- Да, я думаю, что это так, Джемс, - сказала подлая женщина, - и я советовала бы вам задать ему хорошую порку.

Она стояла тут, пока отец стегал меня до крови толстым кожаным ремнем. Насколько было возможно, я прокричал ему всю историю о деньгах, но он не слушал меня и бил, пока рука у него не устала. После порки меня заперли в темную комнату и оставили там до ночи. О, как возненавидел я мачеху! Я был так взбешен, что почти не чувствовал боли от кровавых рубцов.

Отец слепо верил этой лукавой обманщице и требовал, чтобы я любил ее, как родную мать. Раз вечером он пришел вместе с каким-то молодым человеком и послал меня за бутылкой рома. Когда я принес ром, гость налил стаканы и стал пить за здоровье отца и мачехи и желать им всякого счастия. Меня это нисколько не интересовало, и я уже собирался уйти вон из комнаты, когда отец остановил меня.