Эрих Кестнер - Эмиль и сыщики

Город был таким огромным! А Эмиль - таким маленьким! И никто даже не поинтересовался, почему у него нет денег и почему он не знает, где ему надо сходить. В Берлине живет четыре миллиона человек. Но никому из них нет дела до Эмиля Тышбайна. Никто не хочет вникать в чужие заботы. У каждого хватает своих забот и своих радостей. И когда здесь кто-нибудь говорит: "О, я ваш от души сочувствую", то чаще всего это надо понимать как: "Старик, отвяжись от меня!"

Что же будет? Эмиль тяжело вздохнул. И он почувствовал себя очень, очень одиноким.

Глава седьмая

НА ШУМАНШТРАССЕ ВОЛНЕНИЕ

Пока Эмиль, стоя на площадке трамвая 177, ехал по Кайзераллее и не имел ни малейшего понятия о том, куда он направляется, его ждали бабушка и Пони-Шапочка, его двоюродная сестра, как было условлено, на вокзале Фрид-рихштрассе у цветочного киоска, и все время смотрели на часы. Мимо проходила толпа людей с чемоданами, ящиками, коробками, кожаными сумками и букетами цветов. Но Эмиля среди них не было.

- Он, наверное, очень вырос, да? - спросила Пони-Шапочка, катая взад-вперед свой маленький никелированный велосипед.

Конечно, его незачем было брать с собой на вокзал. Но она так долго канючила, что бабушка в конце концов сдалась: "Ну уж ладно, бери, своевольница". И теперь своевольница была в прекрасном настроении и заранее радовалась восхищенным взглядам Эмиля. "Он наверняка скажет, что это мировой велик", - сообщила она бабушке тоном знатока.

А бабушка начинала беспокоиться:

- Я что-то ничего не понимаю. "Уже двадцать минут седьмого. Поезд давным-давно должен был прийти.

Они подождали еще несколько минут, а потом бабушка послала девочку спросить, пришел ли поезд.

Пони-Шапочка и тут, конечно, не рассталась с велосипедом.

- Вы не можете мне сказать, почему опаздывает поезд из Нойштадта? спросила она у контролера, проверявшего билеты у выхода на перрон.

Он стоял у турникета и пробивал на каждом билете дырочки особыми щипцами.

- Нойштадт? Нойштадт? - Он на мгновение задумался, а потом сказал: Ах, да, 18.17. Поезд давным-давно прибыл.

- Неужели? А мы вот стоим у цветочного киоска и ждем моего кузена Эмиля.

- Очень рад, очень рад.

А почему это вы так радуетесь? - с любопытством спросила Пони и звякнула велосипедным звонком. Контролер ничего не ответил и отвернулся.

- Какой вы невоспитанный дядя! - обиженно сказала девочка. - До свиданья!

Стоящие рядом люди засмеялись. Контролер с досады прикусил губу. А Пони-Шапочка вернулась к киоску.

- Поезд уже давным-давно прибыл, бабушка.

- Что же могло случиться? - недоумевала бабушка. - Если бы он почему-либо не выехал, мать послала бы телеграмму. Неужели он вышел не на той остановке? Но ведь мы все так точно описали.

- Ничего не понимаю, - сказала с важным видом Пони. - Скорее всего, он вылез не там, где надо. Мальчишки вообще такие бестолковые. Готова держать пари! Вот увидишь, что я права.

Им ничего не оставалось, как ждать. И они ждали. Прошло пять минут.

Потом прошло еще пять минут.

- Больше ждать явно нет никакого смысла, - сказала Пони бабушке. - Мы можем здесь простоять еще год. Нет ли где другого цветочного киоска?

- Пойди посмотри. Но только не задерживайся!

Шапочка снова отправилась в путь вместе со своим велосипедом и обошла весь вокзал. Другого киоска нигде не оказалось. Потом она навела какие-то справки у двух железнодорожников и вернулась с гордым видом.

- Так вот, киоска больше нет, - заявила она. - Да это было бы смешно два цветочных киоска! Что я еще хотела сказать? Ах да, следующий поезд из Нойштадта приходит в 20.33, то есть чуть позже половины девятого. Поэтому мы с тобой сейчас отправимся домой. А ровно в восемь я снова приеду сюда на велосипеде. Если и тогда его не окажется, я напишу ему такое письмо, что будь здоров!

- Пони, как ты выражаешься!

- Такое письмо, что закачаешься, - так тоже говорят. Это тебя устраивает?

Бабушка нахмурила брови и покачала головой.

- Что-то мне все это не нравится. Что-то мне все это не нравится, проговорила она. Когда она волновалась, она всегда все повторяла два раза.

Они медленно пошли домой. Когда они подходили к мосту Вайдендаммер, Пони-Шапочка спросила:

- Бабушка, хочешь, я тебя прокачу?

- Да что ты несешь!

- А что? Ты уж никак не тяжелее Артура Циклера, а мы часто ездим с ним вместе.

- Имей в виду, если это еще раз повторится, отец отберет у тебя велосипед.

- Тебе нельзя ничего рассказывать, - огрызнулась Пони.

Когда они пришли домой - они жили на Шуманштрассе, 15, - родители Пони Хаймбольд ужасно разволновались. Отец предложил дать матери Эмиля телеграмму.

- Ни в коем случае! - воскликнула его жена, мама Пони. - Она умрет от страха. Мы к восьми часам еще раз пойдем на вокзал. Может, он приедет следующим поездом.

- Будем надеяться, будем надеяться, - бормотала бабушка. - Но скажу вам прямо: что-то мне все это не нравится, что-то мне все это не нравится.

- И мне тоже это не нравится, - сказала Пони-Шапочка и задумчиво покачала своей маленькой головкой.

Глава восьмая

ПОЯВЛЯЕТСЯ МАЛЬЧИК С КЛАКСОНОМ

Господин в черном котелке сошел с трамвая на Траумена-узштрассе, угол Кайзераллее. Эмиль это увидел, схватил чемодан, букет, еще раз сказал дяденьке с газетой: "Большое, большое вам спасибо" - и тоже вылез.

Вор обошел передний вагон, пересек трамвайные рельсы и перешел на другую сторону улицы. Трамвай поехал дальше, и тогда Эмиль снова увидел Грундайса, который сперва постоял в нерешительности на тротуаре, а потом поднялся по ступенькам на террасу кафе.

Теперь снова надо было действовать очень осторожно, чтобы не привлечь внимание вора. Эмиль быстро сориентировался: увидев на углу газетный киоск, он метнулся туда и скрылся за ним. Лучшего места, чтобы спрятаться, и придумать нельзя было: рядом стояла тумба для афиш, и вот в этот узкий проход между киоском и тумбой он поставил свой чемодан, сел на него, снял фуражку, перевел дух и тогда только огляделся.

Тип в котелке сел тем временем за столик на террасе кафе, у перил. Он покуривал сигаретку и был, видно, в отличном настроении. Эмилю казалось ужасным, что вор вообще может быть в таком отличном настроении, а тот, кого обокрали, должен страдать и чувствовать себя бессильным. Собственно говоря, что толку прятаться за киоском, словно вор - он, а не тот тип там, на террасе. Что толку знать: вор сидит в кафе "Жости" на Кайзераллее, пьет светлое пиво и курит сигареты? Если вору вздумается вдруг встать, придется продолжать погоню. А если он будет сидеть на этой террасе, то Эмиль простоит за киоском, пока у него не вырастет борода. Не хватало еще только, чтобы подошел полицейский и сказал: "Ты здесь что-то подозрительно долго торчишь, малый. А ну, пошли-ка со мной по-хорошему, а не то надену наручники".