Владислав Крапивин - В глубине Великого Кристалла-2

- Фаддейка, что случилось?

- Я скажу... Я и приехал, чтобы сказать...

Он остановился. Быстро взглянул Юле в лицо и опять уставился на ботинки. Десятки разных догадок проскочили в голове у Юли, в том числе и довольно страшные.

Но все оказалось проще.

Проще ли?

- Юля, когда человек самое честное слово дал, а потом нарушил, он предатель?

- Опять ты про свое... - осторожно сказала Юля.

- Нет, ты ответь.

- Ну... вообще-то это нехорошо. Но как я могу сказать точно? Я же не знаю, в чем дело...

- Хоть в чем, - отрезал он. - Ты сама понимаешь, что это предательство.

- Фаддейка, - шепотом спросила она, - а как это с тобой получилось? Ты уж расскажи...

Она думала: ему надо рассказать, чтобы меньше мучиться. Но Фаддейка возмущенно фыркнул:

- Со мной? Со мной это не получилось. - И сказал тише: - Но я не знаю, как быть.

Юля молча ждала.

- Я слово дал, а теперь понимаю, что зря. А что делать? От него может кто-нибудь освободить?

- От слова? Тот, кому ты его дал.

- Да... а если сам себе? Разве сам себя могу?

"Нет, самому нельзя, - подумала Юля. - Это было бы слишком просто". И вздохнула.

- Но ведь кто-то может, - шепотом сказал Фаддейка. - Лучший друг может?

- Лучший друг... наверное, да.

Он взял ее за руку, как тогда на ночном берегу, в первый вечер знакомства. Как братишка. И сказал со спокойным вздохом:

- Тогда хорошо.

Теплея от благодарности к Фаддейке, и боясь за него, и радуясь, что есть он вот такой на свете, Юля проговорила:

- Но ведь я... но ведь друг, чтобы освободить от слова, должен знать, про что оно.

Он ковырнул ботинком нашлепку грязи на доске тротуара.

- Я дал слово, что не буду встречаться с одним человеком. Никогда в жизни. Потому что он меня бросил... когда я маленький был...

Обо всем догадавшись, Юля сказала негромко:

- Это бывает. Сперва решил что-нибудь, а потом понимаешь, что поспешил...

- Я не спешил. Я долго думал... Но сейчас опять думаю. Я ведь ничего про него не знаю. Может, он не виноват... Он теперь меня ищет. Вдруг ему плохо, а я... ну, я не знаю.

- Я понимаю, - сказала Юля.

Он глянул с сомнением: понимает ли? И проговорил насупленно:

- Назовете столько людей, которым плохо. А если еще одному... Сперва кажется, что пустяк. А потом - колокола...

"Какие колокола?" - хотела спросить Юля. Но смолчала. Ей вдруг показалось, что Фаддейка может заплакать. Она быстро сказала:

- Конечно, я освобождаю тебя от твоего честного слова.

Фаддейка глянул на нее хмуро и требовательно:

- Так быстро нельзя. Это надо серьезно. Ты должна подумать и все решить.

- Хорошо, я подумаю.

- Я тебе все расскажу, и ты решишь. Ладно? Можно ведь и не сегодня. У нас ведь еще будет время...

...Фа-Тамир устало проговорил:

- Все осталось... И мы, и пески. И колокола... Вы слышали, князь, старую сказку, что иногда они звонят сами собой? То ли в предвестии новых бед, то ли в память о ком-то...

Урата-Хал промолчал. Или не расслышал, или обдумывал ответ. Но полковник легкой конницы Дах, безмолвно слушавший беседу начальников, вдруг сказал:

- Простите меня, маршал, простите, князь, но я должен сообщить то, о чем не решался говорить раньше... Колоколов нет.

- Как - нет? - Князь тауринов недоуменно вскинул голову. - Их сняли? Где и сколько? Кто?

- Неужели кто-то решился нарушить обычай? - сумрачно спросил Фа-Тамир. Тогда и другие запреты будут развеяны, как песок...

- Их не сняли. Их нет вместе с башнями и арками...

- Говори яснее, Дах, - нахмурился Фа-Тамир. И ощутил, как сбилось с ритма сердце. Будто конь оступился.

- Мы хотели похоронить Хоту Змейку у подножия двойной башни, прозванной "Брат и сестра". Ее колокол на рассвете всегда блестел, как звезда... Мы не увидели башни. Место, где она стояла раньше, нашли по трем высохшим деревьям, но от башни не было и следа.

- Вы ошиблись местом, полковник, - сказал Фа-Тамир.

- Когда возвращались к Стану, я приказал держать на холм, где висели три колокола. Их тоже нет... Я бросил в пески полсотни всадников, они к середине дня вернулись в смущении. На всем пространстве, что успели они обскакать, не жалея коней, нет ни одного колокола. И словно не было никогда... То же говорят кормчие двух лодок. Не видя привычных знаков, они заплутали в песках.

Урата-Хал покачал головой, бросил повод и скрестил на груди руки.

Фа-Тамир сказал:

- Еще одна загадка нашего мира. Это смутит умы.

Вождь тауринов усмехнулся:

- Только не их... - Он показал на гребень стены, где четверо мальчишек весело спорили и смеялись, готовясь отпустить еще один шар. Они отпустили его.

Шар - большой, ярко-оранжевый - проплыл над всадниками. На нем было нарисовано смеющееся лицо с прищуренным глазом и крупными темными веснушками.

Кони стали. Всадники, запрокинув лица, смотрели, как шар уходит в непривычно просветлевшее небо...

- У нас ведь еще будет время, - сказал Фаддейка.

"А правда, у нас еще будет время!" - радостно подумала Юля. Фаддейка держал ее за левую руку, правой она сдернула с него вязаный колпачок и растрепала его апельсиново-морковные кудри. Тогда он заулыбался и сказал:

- А про песню не забудь. Сегодня же споешь.

- Ох, ну какая я певица?.. Да ладно, ладно, попробую.

Они зашагали к калитке, и почти сразу Юля услышала, что кто-то идет по пустой улице следом - большой и осторожный. Оглянулась.

Золотисто-оранжевый конь шел за ними в пяти шагах. Мягко ставил копыта на гибкие доски тротуара.

1985 г.