Альберт Иванов - Записки звездочёта Сириуса

Пень Колодус сидел в глубоком кресле под навесом трактира-кофейни «Нам здесь весело по вечерам!» и хмуро смотрел, как струи дождя треплют крыши хижин, опоясывают крутые бока длиннорогих буйволов и взъерошивают перья краснозобых испуганных индюков. С листьев пальм низвергались шумные потоки. И в сетке дождя пальмы были похожи на фонтаны, бьющие из-под земли.

— Мерзкая погодка, — проворчал Пень Колодус.

Четверо усатых надсмотрщиков, сидящих за соседним столом, ничего не ответили. Они азартно шлёпали картами по засаленной клеёнке.

— Эй, хозяин, рому! — крикнул один из них.

Из-за прилавка тотчас же вышмыгнул Выпей Тут — старичок в клетчатых домашних тапочках, — поставил на стол четыре стакана с золотистой жидкостью и так же быстро исчез.

Пень Колодус дымил толстой сигарой, часто сплёвывал на каменные щербатые ступени кофейни, на которых плясали дождевые фонтанчики, и невольно прислушивался к разговору надсмотрщиков.

— Ух и льёт!

— Интересно, куда это укатил хозяин?

— А кто его знает!

— Я знаю.

— Врёшь!

Разговор перешёл на шёпот:

— В столице бунт. Я слышал по радио. Какой-то Утринос захватил власть. А сам он из батраков!

— Ну?!

— Вот тебе и ну! Теперь сеньорам крышка, и нам тоже, — вот увидишь! Буль Бурес всю ночь висел на телефоне, а потом укатил в столицу. Ясно?

Пень Колодус повернулся и резко сказал:

— Без паники! Без паники!

Надсмотрщики с шумом отодвинули стулья и столпились вокруг управляющего.

— Всего я вам сказать не могу. Но кое-что вам не вредно узнать, важно заявил Пень Колодус, похлопывая короткими пальцами по столу. — В общем, над этим работают люди покрупнее нас с вами. И к завтрему, — тут он сделал многозначительную паузу, — всё будет в полном порядке.

Надсмотрщики, заложив пальцы за широкие ремни-патронташи, на которых болтались огромные револьверы, недоверчиво переглянулись.

— И нечего паниковать! — повысил голос Пень Колодус. — Всё как было, так и будет. Выше головы!

— Кто знает… — сказал один из надсмотрщиков.

— Заткнись, — перебил его другой. — Что бы ни было, сеньор Буль Бурес всегда может рассчитывать на нас. Я этих восстаний в столице столько перевидал, что уже им счёт потерял. А наш сеньор всегда оставался у власти. Так-то!

— Вот это мужской разговор, — усмехнулся Пень Колодус. — Именно это я и хотел от вас услышать. Эй, Выпей Тут, рому сеньорам!

Услышав весёлые крики крестьян и звон гитар, Пень Колодус снова скис:

— Проклятый дождь! Льёт, когда ему вздумается. Уж лучше б его вообще никогда не было!

— Я вас не понимаю. Чем сильнее дождь, — почтительно сказал Выпей Тут, поставив бутылку на стол, — тем выше урожай.

— И тем ниже цены на сахар, — буркнул управляющий. — Плантациям сеньора дождь ни к чему. Мы можем орошать их из нашей реки.

Вокруг веранды висела сплошная завеса ливня. Струи звенели, как стеклянные нити. Внезапно нити дождя раздвинулись, словно шторы, и появилось улыбающееся лицо Ника.

— С дождичком вас, сеньоры!

— Пошёл вон! — зарычал Пень Колодус.

Ник испуганно помчался прочь, громко шлёпая по лужам.

Зелёная машина Буль Буреса подкатила к двухэтажной загородной вилле. Верзила в белом костюме распахнул ворота, и машина въехала во двор.

В гостиной собрались шесть человек: два пожилых господина, три трясущихся старика в комфортабельных инвалидных колясках и молодящаяся старуха лет восьмидесяти. Неодобрительно покосившись на пять окружающих её лысин, старуха вставила в ухо слуховой аппарат и принялась заплетать свою длинную косу, причём так усердно, что даже не заметила, как её пышная причёска съехала на лоб, обнажив голый затылок.

— Сеньоры, — сказал Буль Бурес, выпятив живот, — извиняюсь за опоздание.

Старуха тут же прошамкала:

— Совершенно верно. Отличная мысль!

Очевидно, она была настолько глуха, что даже слуховой аппарат был бессилен ей помочь.

— Я представляю на нашем высоком совещании, — продолжал Буль Бурес, всех хозяев сахарных и табачных плантаций. Таким образом, сеньоры, я представляю сейчас весь сахар и табак страны.

Буль Бурес сел и вынул из кармана блокнот.

— А я представляю нефть, сеньоры! — важно объявил его сосед справа, вытирая огромным клетчатым платком потный лоб.

— Я — электричество, сеньоры. Электричество, кинотеатры и бойни! пропищал один из старцев, высунув из груды полосатых одеял голову на длинной петушиной шее.

— Железная руда, торговля и транспорт! — подал голос старик в золотых очках из другой коляски. Его сморщенное маленькое личико было похоже на большую сушёную грушу.

— Я — банки! — сообщил третий старец.

Старуха напряжённо прислушивалась. Буль Бурес написал что-то на листке бумаги и пододвинул ей записку. Старуха прочитала её про себя, напряжённо шевеля тонкими блёклыми губами, напоминающими двух червяков, раскисших под дождём, и торопливо проскрипела:

— Ну конечно, ну конечно… Я, сеньоры, представляю рестораны! Рестораны, бары, кафе, кафетерии, ночные клубы… а также… а также женские школы, бани и музей восковых фигур!

— Итак, — Буль Бурес звякнул маленьким золотым колокольчиком, начинаем совещание!

И сразу же все заволновались, задёргались, зашумели, перебивая друг друга:

— Неслыханно!.. Бунт!.. Заговор!.. А кто такой этот Апчхибосс Утринос, кто? Надо что-то предпринять!.. Народ волнуется!.. Тише, сеньоры, тише!

Буль Бурес яростно затряс колокольчиком. Все умолкли. Только глухая старуха продолжала вскрикивать, как заигранная пластинка:

— К стенке всех! К стенке! К стенке! К стенке!

— Сеньоры, — напыжился Буль Бурес, — нет смысла говорить о том, что этот неожиданный заговор низших чинов в армии застал нас врасплох. Они свергли нашего многоуважаемого друга диктатора Прохиндеуса, и ему пришлось, захватив всего лишь несколько жалких миллионов, бежать куда глаза глядят. Тут он сделал паузу и тихо произнёс: — Почтим его память двухсекундным молчанием.

Тишина.

— Они хотят установить свои порядки, — продолжал Буль Бурес, смахнув воображаемую слезу, — даже не посоветовавшись с нами. Они мутят народ! Они призывают всех голосовать за этого безродного Апчхибосса Утриноса — бывшего кондуктора и парикмахера!

— Долой! — завопили все. — Не выйдет! К оружию!

— К стенке! — верещала старуха, топая ногами.

Снова пронзительно зазвенел колокольчик.

— Нам остаётся только одно, — сказал Буль Бурес и положил пухлые ладони на стол, — обратиться к Тайфуну. Только Тайфун может нам помочь!

— Но он может запросить за свою помощь слишком много, — проворчал старик с петушиной шеей.

— Лучше чужой Тайфун, — перебил его Буль Бурес, — чем свои бедняки. Тайфун спасал нас не один раз. Спасёт и сейчас! Лучше опять поделиться прибылью с Тайфуном, чем потерять всё!