Маргарита Фадеева - Сказочные повести. Выпуск девятый

— Почистить ему сапоги. Пока будешь чистить, мы пройдем, — приказал генерал чистильщику сапог.

Чистильщик открыл банку с кремом, как фокусник, взмахнул щетками… и воскликнул:

— У него нет ног!

«Не вышло», — вздохнул Атьдва.

— Лучше я ему свой шарф подарю, — подсказал Хранитель платья. — Пока он примеряет, вы пройдете.

Ванька-Встанька от шарфа отказался.

Атьдва снова подошел к крестьянину, вытянул длинную шею и заглянул в комнату.

— Очень вкусно пахнет. Пирогами. Пойди принеси! — Он посмотрел на повара. Тот с готовностью толкнул Ваньку-Встаньку, и в тот момент, когда крестьянин должен был подняться, генерал толкнул на повара стоявшего рядом чистильщика сапог, на него дворника, потом садовника. Хранителя платья и банщика. Образовалась куча мала, генерал на четвереньках переполз через нее и очутился в избе. Следом за ним вполз банщик, потом садовник и все остальные.

Матрешки сбились в кружок и загородили Аленку. Но генерал Атьдва заметил ее.

— Эй, девчонка, скажи нам, где Петрушка? — грозно потребовал генерал.

— Мы знаем, что ты и Петрушка большие друзья. Говори живее…

— Или я зажарю тебя, — сказал повар.

— А я остригу тебя садовыми ножницами, — добавил садовник.

— А я вымету метлой, — подхватил дворник.

— А я запру в самый большой шкаф, — пригрозил Хранитель платья.

— Слышишь, говори скорее, где Петрушка, — повторил Атьдва.

Аленка молчала. Она решила ни за что не выдавать своего товарища.

— Возьмите ее, — сказал генерал. — Я научу ее отвечать, когда спрашивают. Я отведу ее во дворец.

Генерал схватил Аленку за короткую косичку и потянул к себе. Аленка отмахнулась, но вырваться не могла. Атьдва дернул сильнее. Тогда девочка вцепилась в генеральские медали. Ра-а-з! Дернула — и две медали покатились по полу.

— Утопить ее! Утопить! — закричал Атьдва. — Бросьте в море!

Но никто не выполнил его приказа. Атьдва переводил взгляд с одного слуги на другого и вдруг увидел мыльницу в руках банщика.

— В море ее! В море! Бросьте в море. Пусть она там купается.

Привыкший к таким приказаниям банщик вскинул легкую девочку на плечо и побежал к морю. Генеральский повар и все слуги двинулись вслед за ним.

С чердака Петрушка видел, как генерал и его «солдаты» боролись с Ванькой-Встанькой. Когда же мимо него банщик прошел с Аленкой на плечах, и за ним с криками «В море ее, в море!» промелькнули все остальные, мальчик не смог утерпеть. Он спрыгнул с чердака и, стараясь, чтобы его не заметили, пошел следом. Генерал и слуги бежали быстро, даже повар, пыхтя и отдуваясь, не отставал от других.

Петрушка прибежал к берегу, когда банщик зашел в воду по пояс и швырнул Аленку в море.

— Спасите! Спасите! Петрушка! — раздался слабый крик. Красное с белыми цветами платье надулось, как пузырь, и поплыло в море.

— Аленка, я спасу тебя! — мальчик с криком бросился в море.

— Держите его!

Атьдва первый вцепился Петрушке в рыжие волосы. Хранитель царского платья посмотрел по сторонам: что же ему делать? — и набросил на мальчика одеяло, украденное в доме Матрешки. Садовник, повар и чистильщик сапог взвалили запеленатого в одеяло Петрушку на плечи и понесли во дворец.

— К Формалаю его! — закричал генерал и, радостно улыбаясь, покатился на колесиках вслед за слугами, несшими Петрушку.

Странная процессия двигалась этим утром по лесной тропинке. Впереди, позвякивая медалями и держась руками за веревку, которая связывала его лопнувшую голову, катился на колесиках генерал. Следом за ним шли «солдаты». Хранитель платья нес Петрушку, завернутого в одеяло. Генерал боялся нести Петрушку в город: увидят ремесленники, что попался их любимец Петрушка, и тогда прощай опять спокойствие… Атьдва остановился.

— Стоп! — скомандовал он. Но «солдаты» продолжали идти. «Не понимают», — догадался Атьдва и повторил приказ по-другому: — Отдыхайте, привал.

Обрадовались «солдаты», остановились. Атьдва облюбовал у журчащего ручья липу и ткнул в нее пальцем.

— А ну-ка, садовник, — выбрал он исполнителя, — повесь Петрушку на липу.

Садовник не двинулся с места. Генерал рассердятся, стал думать, как отдать приказ, и голова его начала пухнуть… Он покрепче сжал ее ладонями и проговорил:

— А ну-ка, садовник, привей Петрушку вместо черенка на вершину липы.

Садовник отобрал у всех пояса и ремни, связал их вместе, и получилась длинная веревка. К одному концу веревки садовник привязал камень, швырнул его вверх, и камень упал по ту сторону липы. Другим концом веревки садовник обвязал Петрушку. «Солдаты» вместе с генералом дружно потянули конец веревки, и Петрушка поплыл вверх.

— Вот я какой! — генерал постучал себя в грудь. — Я расправился с Петрушкой, насмешником и озорником. Я отомстил ему за то, что он распустил армию. Дождь смоет с него краску, солнце выжжет материю, а птицы растащат его на клочки. Никто и не вспомнит, что был когда-то на свете Петрушка.

Атьдва радовался, но радовался он напрасно, потому что в эту минуту раздался звучный голос Петрушки.

— Ой, ля-ля! Ой, ля-ля! Здесь рубашки дают. — Рука Петрушки тянулась вниз и трясла черную рубашку с жемчужными пуговицами.

— Это ты ему дал? — повернулся Атьдва к Хранителю царского платья.

— Нет, я не давал.

— Ой, ля-ля! Ой, ля-ля! — опять разнесся голос Петрушки. — Здесь, на том свете все дают, и ботинки, и шарфы.

Петрушка доставал с веток то блестевшие брюки, то черный шелковый шарф. Внезапно ликующий крик Петрушки оборвался, непонятно пророкотал чей-то бас.

Генерал не обратил на это внимания. Он приказал своим «солдатам» немедленно спустить Петрушку на землю. Они отпустили конец веревки, и Петрушка грохнулся на землю. Генерал схватился за петлю. И около петли разгорелся спор.

— Меня привяжите, — требовал повар. — Мне нужен новый колпак и новая поварская куртка.

— Нет, меня, — доказывал чистильщик сапог. — Мне нужен парадный костюм.

— Меня! Меня! — слуги отталкивали друг друга, и каждый тянул веревку к себе.

— Молчать! — закричал Атьдва. — Привяжите меня. «Солдаты» не осмелились ослушаться. Так же как Петрушку, генерала обвязали вокруг пояса и стали подтягивать на дерево. Ноги с колесиками смешно болтались в воздухе, а сума звенела медалями, задевая за ветки. Недоверчивая и жадная генеральская свита уставилась вверх.

На лице творилось что-то непонятное. Мелькали руки, доносились голоса. «Отдай, — рычал чей-то бас. — Мое это, а не твое». — «Нет, мое», — не сдавался скрипучий голос генерала. Трещали сучья. Изумленные «солдаты» раскрыли рты и нечаянно выпустили конец веревки. На землю упал извивающийся клубок. Клубок покатился по траве. Мелькали то генеральские колесики, то рукава рубашки с пуговицами-жемчужинами, то круглая голова с дыркой на затылке.