Олег Баев - Котечка-Мохотечка и Малыш-Пупырыш. Сказка для всех деток, включая взрослых

– Не-не-не-не-не! – сказала Мохотечка, пытаясь осторожно, – чтобы не повредить своё приобретение, – освободить очки из цепкой ручонки брата.

– Да-да-да-да-да! – кивая головой, ответствовал Пупырыш, совершенно не ослабляя хватки.

В это время коварная сестра начала делать большие глаза, производить разные причудливые звуки, включая урчание и цоканье языком, и добилась-таки своей цели – внимание Пупырыша на секунду ослабло. Этой секунды Котечке хватило, чтобы одним лёгким, незаметным движением освободить очки из захвата. Продолжая цокать языком и закатывать глаза, девочка сложила очки за спиной, а потом незаметно сунула на полку стеллажа. Пупырыш, однако, быстро сообразил, что его только что лишили чего-то самого интересного в жизни , и поднял невообразимый вой. Ничего не помогало, даже исполнение Котечкой упражнения «мостик», даже пляски с высоким подкидыванием ног – Пупырыш орал как резаный. Естественно, прибежали родители; естественно Малыша схватили на руки и попытались отвлечь; естественно у Котечки строго спросили – в чём дело (папа), и что случилось (мама)?

Котечке почему-то не очень хотелось рассказывать папе и маме про то, какие чудесные очки она приобрела. Ей почему-то казалось, что они не смогут оценить это приобретение по достоинству, может быть, даже скажут, что она зря потратила деньги. Так что Котечка не торопилась объяснять родителям – из-за чего именно начал издавать такие вопли Малыш. Кроме того, родители наверняка сказали бы: «Ничего страшного не случилось бы, если б Малыш немножко поинтересовался твоими очками!». Но Котечке очень хорошо было известно, что когда Пупырыш чем-то по-настоящему интересовался, – особенно это касалось вещей, принадлежащих ей, Котечке, – страшное случалось довольно часто. Оно могло выглядеть по-разному, это страшное – в виде открученных голов кукол Барби или Братц, в виде замусоленных мягких друзей Мохотечки, таких, как волчонок или белый медвежонок, в виде книжек, извлеченных с нижней полки стеллажа, разбросанных по комнате и потоптанных, и даже в виде «пруда», организованного Пупырышем в каком-нибудь совершенно неподходящем месте священной Мохотечкиной территории. Так что, не надо Мохотечке рассказывать – что страшно, а что – нет.

В общем, именно так и получилось, что очки оказались на нижней полке стеллажа рядом с тем самым шикарным старинным альбомом, который уже пару дней мирно стоял тут же после очередного просмотра. Мохотечка через пять минут отправилась на кухню съесть что-нибудь вкусненькое, да так и осталась посмотреть мультик, родители вновь занялись чем-то очень важным, а Пупырыш, отпущенный на волю из объятий мамы, через те же пять минут вернулся в комнату сестры, очевидно – не без некоторого тайного намерения.

Было у Малыша это намерение или нет, но ещё минут через двадцать, когда Котечка вошла в свою комнату, она увидела, что Пупырыш сидит над большим раскрытым альбомом, который она сразу же с ужасом узнала, рассматривая его через замечательные золотистые очки, которые она так же сразу и с не меньшим ужасом узнала. Настоящий ужас охватил её, однако, тогда, когда, подбежав к брату и протянув к нему руки, она через секунду схватила только воздух – Малыша не было, только на раскрытом альбоме лежали очки. Ничего не понимая, Котечка начала ошеломленно озираться, искать Пупырыша по всем углам, заглядывать под кровать, за шторку, в платяной шкаф – всё было впустую, Малыша нигде не было. Котечка, будучи абсолютно уверенной в том, что он из комнаты не выходил, всё же прошлась по квартире – молча и сосредоточенно исследуя все любимые Пупырышем места для прятанья – брат исчез! Это было немыслимо и невероятно, но его определенно не было в квартире! Ещё не зная – почему, Котечка чувствовала себя кругом виноватой, и просто холодела при мысли о том, что произойдет тогда, когда родители неизбежно спросят: «А где Малыш?».

Девочка вернулась в свою комнату, вновь всё осмотрела, и, просто уже не зная, что делать, бессильно опустила руки и села на ковер, пытаясь понять – что же делать дальше. Взгляд её, блуждавший по комнате, наткнулся на альбом, который рассматривал Пупырыш, шикарный старинный папин альбом. Котечка подсела поближе к книге и вгляделась в иллюстрацию, которую всего лишь несколько минут назад рассматривал Малыш – это была самая грустная картинка, там плескались жутковатые зеленые волны безбрежного океана, две твари кружились друг за другом со своими разинутыми зубастыми пастями, и над ними угрюмо возвышались два высоченных айсберга, похожие на небоскребы… А на вершине одной из этих ледяных гор виднелась маленькая съёжившаяся фигурка… Котечка вгляделась внимательнее, и не смогла поверить своим глазам – на самой макушке айсберга, приютившись в какой-то расщелине, сидел, подтянув коленки к подбородку и крепко обхватив себя руками, её брат – маленький, озябший, и, конечно же, очень испуганный Малыш. В ту же секунду Котечка поняла и то, что очки в этом деле сыграли решающую роль; поглядев на них с ненавистью, Котечка была готова шмякнуть ими со всей силы о стену, но столь же быстро поняла она и то, что очки – единственный путь для спасения Малыша. Поколебавшись всего полсекунды, Мохотечка, зажмурив глаза, решительно водрузила очки себе на нос, затем нашарила альбом и резко подтянула его к себе, после чего глубоко вздохнула, и, медленно открыв глаза, вперила взгляд в жутковатую зеленую воду, морских тварей и высоченные ледяные глыбы с маленькой одинокой фигуркой на одной из них.

Сначала ничего ровным счетом не произошло, но Котечка прекрасно знала, как пользоваться такими очками – она, прежде всего, постаралась успокоиться, – что, конечно же, было делом нелегким, – затем расслабила мышцы лица и сделала тот самый «отсутствующий взгляд», после которого всё плоское становится выпуклым и объёмным… Уже через несколько секунд Мохотечка увидела, как надвинулись на неё ледяные горы, услышала, как зашумели волны, и почувствовала на своем лице холодное морское дыхание ветра… Но она всё ещё находилась в своей комнате, в этом она была совершенно уверена, поскольку слышала, как в гостиной бубнит телевизор, а совсем рядом, время от времени, щёлкает о чём-то попугай в своей клетке. Стараясь ни на что не отвлекаться, Мохотечка продолжала вглядываться и вглядываться в картинку, однако через секунду попугай неожиданно разразился целой очередью громких посвистов и щелчков, и начал, вдобавок, изо всех сил громыхать дверцей, что Котечка терпеть не могла. Поняв, что попугай не даст ей сосредоточиться, девочка решила пойти самым верным путём – набросить на клетку темно-синюю шаль с яркими замысловатыми узорами, которой попугая накрывали на ночь, – чтобы никого не беспокоил и сам спал спокойно. Шаль висела тут же, на головке кровати, однако, после того, как Котечка перевела на неё свой, по-прежнему «отсутствующий» взгляд, случилось неожиданное – причудливо изогнутые и завивающиеся разноцветные узоры вдруг ожили – начали струиться, перетекать друг в друга, становясь необычайно яркими. Завороженная, девочка не могла оторвать от них глаз, а узоры, продолжая сплетаться, потекли по кругу, всё убыстряясь и убыстряясь, пока не превратились, наконец, в одну большую и сверкающую всеми цветами радуги вращающуюся спираль… Очень скоро Котечка перестала видеть комнату, шаль, и даже внешние круги этой спирали – её внимание целиком и полностью поглотил центр – подвижный и переливающийся, который почему-то становился всё больше и больше, пока не заполнил собой всё, так, что ничего больше не осталось, кроме кружащихся вокруг Мохотечки мириадов сверкающих огоньков, которые вращались со всё возрастающей скоростью, пока не превратились, наконец, в один сплошной светящийся водоворот, который нёс Мохотечку в своём потоке с нарастающим шумом, переросшим вскоре в самый настоящий грохот самого настоящего водопада. А потом Котечке показалось, что она куда-то падает со страшной скоростью, и от испуга она крепко зажмурила глаза. А потом стало тихо-тихо…