Сергей Самаров - Парни в бронежилетах

– Арслан! – радостно восклицает Софи. – Арслан! Наконец-то... Где ты сейчас?

Он именно этих радостных возгласов хотел. И не звонил потому, что боялся их не услышать. И этих слез, которые не видит, но представляет. Ее слез радости...

– Я в Москве, а два дня назад еще был в Чечне... Знаешь, что это такое?

– Нет. Это тоже в России?

– Да. Это тоже в России...

Он говорит по-итальянски с сильным французским акцентом, путает еще ударения в похожих словах. Ее умиляет его акцент, и он, чтобы угодить ей, иногда старается проявлять его сильнее.

– Когда вернешься? Арслан! Когда вернешься? – Софи даже кричит в трубку, чтобы преодолеть расстояние и быть к нему ближе.

Термидор вынужден звук в трубке убавить, чтобы слова не вибрировали и не отдавались эхом.

– Как только закончу дела.

– Как тебе позвонить?

– Мне звонить нельзя. Я пользуюсь чужим телефоном и больше этого человека не увижу.

– Это женщина?

– Нет. Это мужчина...

У нее простой телефон. Без определителя номера. И она не сможет позвонить. Это радует. Хотя так хотелось бы слышать ее голос чаще... Но... Нельзя себе такого позволить...

– Как твое здоровье?

– Почти хорошо.

– Как маленькая Софи?

– Постоянно толкается локтями...

– Врач говорит то же самое?

– Про что?

– Что это будем маленькая Софи?

– Что он еще может сказать... Он уже свое сказал... Зачем делать лишнее исследование... Сам знаешь, чем реже ходишь к врачам, тем здоровее будешь...

– Сколько осталось?

– А ты не помнишь?

– Помню... Я дни считаю...

– Арслан... Арслан... Мы с дочкой так ждем тебя...

– А я жду встречи с вами... Будем прощаться, Софи... Любовь моя... Я больше не могу говорить... Я хочу с вами увидеться...

– Приезжай скорее...

– Я постараюсь приехать, как только смогу вырваться...

Он заканчивает разговор, выключает свет в комнате и подходит к окну. Осторожно отодвигает краешек шторы. Не посередине, где две шторки сходятся, а с края, у стены, где его не видно. Долго осматривает сектор двора. Потом так же осторожно шторку задвигает. Осторожность в действиях обязательна, и она самому Термидору нравится своей основательной методичностью. Пусть и темнота в квартире, а кто-то наблюдательный может заметить колыхание тяжелого полотна. Теперь переходит к другому концу окна. Там повторяется та же самая процедура. Двор следует рассмотреть как можно тщательней. Конечно, зимой это делать удобнее. Даже в Западной Европе Россию считают страной вечной зимы. И инструктируют там часто так, что следам на снегу уделяется две трети процесса обучения наблюдателя. А уж про ближневосточных спецов по России и говорить не приходится. Им просто самим интересно говорить о снеге, который они только однажды в своей жизни видели. Да и то где-нибудь на швейцарском курорте.

Будь сейчас снег во дворе, весь двор стал бы более светлым и открытым взгляду. А что можно сказать про те вон, например, кусты?

Термидор присматривается к кустам, и ему вдруг кажется, что он видит человеческий силуэт. Он напрягает зрение... Трудно сказать предельно четко... Опять вокруг головы начинают гулять флюиды... Ощущение опасности? Да? Да! Он чувствует опасность... И очень хочет убежать от нее. Но куда убежишь из квартиры? Если его обложили, значит, обложили со всех сторон... Перекроют все ходы и выходы... И не прорвешься сквозь строй специалистов по задержанию – это не сопливые мальчишки в майках с черепами и свастиками.

Силуэт... Есть там кто или это только больное воображение так играет?

И вдруг силуэт отделяется от кустов и идет в сторону подъезда. Сначала даже дыхание перехватывает от безысходности... Если человек идет, он знает, куда идет. И другие где-то тут же, рядом... Но человек оказывается под фонарем, и Термидор узнает Пына. Осторожный Пын сначала осмотрелся и только потом вошел в подъезд...

Термидор переводит дыхание. Нельзя показывать китайцу свое состояние и терять авторитет. Даже наоборот – следует показать состояние противоположное. И Термидор выходит в коридор, открывает дверь и с улыбкой ждет Пына на пороге.

– Заходи...

– Ты меня видел? – в глазах Пына искреннее удивление. Лицо, как всегда, простодушно.

– Я тебя почувствовал...

– Ангел! Я договорился, тебе дадут возможность выспаться сразу после встречи с сыном...

– Не понял, Саня...

Старший Ангел понимает, что это передается сжатая до минимума информация, и даже понимает какая, но ему хочется услышать более конкретные слова, чтобы довести их до сведения остальных и обосновать не только своим желанием поспать.

– Сейчас вас сменят... А у нас в офисе пройдет общее совещание. Приедет генерал с несколькими офицерами и Сережа. Твой скромный сын не пожелал представить обществу всю группу, считает, что с нас одного Джона достаточно. Они все-таки организация более закрытая, чем мы. По крайней мере мы не всегда работаем в «автономном режиме». Впрочем, обижаться мы не будем. Это его право и, возможно, его безопасность...

Ангел сообщает информацию всем. «Наружка» ФСБ приезжает вскоре после звонка Басаргина старшему Ангелу. Аккуратно и скромно парни работают. Сменяют наблюдателей Интерпола поочередно, без видимой суеты. Они профессионалы, тут же дают на будущее советы, определив несколько нарушений в системе наблюдения. Сказывается школа, наработанная десятилетиями. И эти уроки филеры дают интерполовцам. На бегу... Впрочем, обе стороны понимают необходимость такой школы при интенсивной совместной работе. Прокол одного может подвести смежника...

– Не стесняйтесь, – говорит старшему Ангелу капитан из «наружки». – Вы же не спецы... Попробуйте поставить в «наружку» любого опера из управления... Он в десять минут дело завалит... А вы целый день их так качественно таскали...

Ангел пытается принять замечания за комплимент.

– Отпрошусь на месячишко к вам на стажировку... Нам бы еще ваше оснащение, – говорит он, рассматривая раскрываемый «дипломат» с трубой лазерного звукоснимателя, предназначенного для прослушивания разговоров в квартирах за стеклами.

– А мы все говорим, что нам бы ваше оснащение, – смеется капитан. – Кстати, у вас в НЦБ есть модели лучше наших... Затребуйте...

На том и расстаются.

На улицах уже ночь. Но машин в центре стало чуть больше, чем два часа назад, когда они проезжали здесь же, а людей на тротуарах несравненно больше. Хотя это только в отдельных кварталах. Остальные улицы отдыхают, и – благодаря стараниям работающих людей – спокойно.

Автоколонну интерполовцев ведет, естественно, Тобако, предпочитающий ездить небольшими улицами, но сокращая при этом время пути. И не забывает слегка поиздеваться над другими машинами, взяв вариант езды, пригодный только для его «БМВ» с форсированным двигателем. Тем не менее все доезжают благополучно. Выстраивают на дворовой автостоянке свой автопарк и шумной толпой идут к подъезду. Обращают внимание и на пару черных «Волг», которые припарковались не на стоянке, а прямо на тротуаре. В «Волгах» сидят водители, косо посматривая на интерполовцев. Впрочем, они должны быть предупреждены об их приезде – не сговариваясь, все определяют машины «Альфы». Значит, генерал Астахов уже ждет их. Может быть, и Сережа уже добрался своим ходом. Ему путь недалекий...