Сергей Зверев - Обойму монетами не набьешь

Мангуст старался что есть сил – греб сильно, но бесшумно. К счастью, у Мануэля тоже получалось неплохо, и вскоре место стычки с Кровавым Карлосом, то место, на которое должны были в скором времени выйти партизаны, скрылось за излучиной реки. Теперь можно было и немного расслабиться.

– Вот ведь гады! – тихо сказал Мангуст, немного снизив частоту гребков. – Не отстают!

– Боюсь, это еще только начало, – ответил Мануэль. – Они будут нас преследовать до конца.

Мангуст кивнул. Очень хотелось бы надеяться, что старик ошибается. Но это вряд ли.

Лодка и сидящие в ней люди неторопливо плыли вниз по течению – навстречу Гуаяли и своей судьбе.

Мануэль привстал, сделал два шага вперед и выпрямился во весь рост. Теперь он стоял на носу лодки и внимательно смотрел вперед.

– Ну? – устало спросил Мангуст. – Знакомые места?

– Да, – отозвался старик. – Кажется, наконец мы угадали.

– Серьезно?! – воскликнул Андрей, вскакивая.

– Да, – кивнул Мануэль. – Осторожно, катер не опрокинь.

Они плыли по проклятому лабиринту, состоящему из всевозможных мелких речек, проток, озер, островков и заболоченных зарослей уже третий день. И, как иногда казалось Мангусту, за все это время совершенно не приблизились к цели. Впрочем, на самом деле это, конечно, было не так. Просто для того, чтобы по паутине притоков Гуаяли пробраться куда нужно, было необходимо изрядное терпение. И хороший проводник, к счастью, у них был.

Со дня стычки с Кровавым Карлосом прошло пять дней. В конце первого они, как и ожидалось, добрались до основного течения Гуаяли. Это была широкая река, местами до двух километров. Не Амазонка, конечно, которая кое-где в ширину больше десяти километров, но все равно более чем солидно. На трофейной лодке по Гуаяли они двигались недолго – до второго прибрежного селения. До второго потому, что первое показалось слишком большим и цивилизованным. А вот второе было в самый раз – несколько десятков домов и крохотная церквушка. Роль мунисипалидад здесь играла обычная хижина – правда, чуть больше и новее прочих. Главой местного самоуправления, сеньором алькальдом, оказался толстый приземистый индеец, судя по лицу и цвету кожи, чистокровный, без малейших примесей негритянской или европейской крови. Договориться с ним удалось просто – как и предсказывал Мануэль. Он и так-то никакой особой агрессивности не проявлял, а уж когда получил пятьдесят долларов, то и вовсе превратился в лучшего друга приезжих. Мангуст подозревал, что так же он встретил бы и самого Кровавого Карлоса, если бы лодка оставалась в его собственности. Ничего удивительного. Видит же мужик, что их четверо, что все вооружены, – зачем на рожон лезть? Логика крестьянина – неважно, американского или российского, проста и незамысловата: полиции и армии деньги дают за то, чтобы они преступников и террористов ловили, вот пусть они этим и занимаются. А их дело – сторона. В общем-то, вполне логичная позиция, не поспоришь.

Мангуст спорить и не собирался. Он просто предложил алькальду обмен – лодку, на которой они приплыли, взамен катера. Катер был довольно приличный, старый, но вполне надежный, английского производства. Оказалось, что это суденышко было личной собственностью алькальда. Сперва к предложенному обмену он отнесся без энтузиазма – катер был все же заметно лучше лодки, да и догадывался индеец, что приобрели ее его новые знакомые не самым законным образом. Но Мангуст, не моргнув глазом, предложил доплатить денег – и назвал сумму, которая наверняка с лихвой покрывала полную стоимость катера. Алькальд, разумеется, тут же согласился. А за отдельную плату отдал Мангусту и все свои запасы топлива – не такие уж и малые. После этого они расстались – вполне довольные друг другом. Мангуст, правда, подозревал, что если у толстяка есть рация, – а вслух он это отрицал, – то сегодня же сообщит куда следует. Но особо сильно он этого не боялся – мало ли по реке странных компаний мотается. Вряд ли тот, кто получит информацию о четырех белых мужчинах, сразу свяжет ее с группой, идущей на поиски костей Мигеля Тимольярреса. Ко всему прочему, не нужно забывать, что доложит алькальд не генералу, который в курсе, а мелкой сошке, лейтенантику какому-нибудь, которого во всякие сложности никто не посвящал. Так что, пока информация пропутешествует по бюрократической цепочке вверх, много воды утечет. И это еще при условии, что она нигде не затеряется, а такое вполне возможно.

В общем, бояться стоило скорее не властей, а герильерос. Они куда лучше знали, за кем охотятся, и о том, что преследуемых стало всего четверо, им уже наверняка известно – могилу у реки трудно не заметить. Партизаны наверняка раскопали ее и нашли Луиса. Догадаться, что произошло, нетрудно. Нетрудно и вычесть из числа преследуемых еще одного. Кроме того, у герильи в деревне наверняка был свой человек, а то и не один. На то они и партизаны – не пользуясь поддержкой низших слоев населения страны, долго бы они не продержались. Так что какой-нибудь индейский парнишка наверняка описал партизанам странных пришельцев и рассказал про обмен лодками. Мангуст все это понимал – но что было делать? Был только один разумный вариант – опережать партизан, все время идти на два шага впереди погони.

И это удавалось. Два дня они спокойно плыли вниз по реке, утром второго дня снова сменили катер еще в одной деревне, там же набрали еще горючего. Происшествий не было – только докучали москиты, да однажды крупный кайман решил познакомиться с катером поближе и попытать силы – вдруг удастся его перевернуть? Не удалось. Мангуст влепил крокодилу пулю в глаз. После этого кайман сразу сбавил обороты – ушел на глубину и больше не отсвечивал. Мангуст думал, что убил его, но Мануэль сказал, что это далеко не факт – эти твари очень живучи. В общем, это происшествие особо опасным назвать было нельзя – по сравнению с герильерос кайман был опасностью невеликой. Не считая этого инцидента, два дня прошли тихо и мирно – все четыре оставшихся в живых участника экспедиции отдохнули и даже успели слегка заскучать.

Впрочем, скучать им пришлось недолго. Еще через день они добрались до места, где нужно было сворачивать в один из притоков Гуаяли, – как раз там на них снова напали герильерос. То ли погоня добралась до этого места раньше их самих, то ли просто здешние герильерос были извещены товарищами по борьбе, но напали они сразу, без разговоров. К счастью, по-настоящему бесшумно двигаться в родных джунглях партизаны не умели, и Мангуст успел насторожиться. Первые несколько автоматных очередей прорезали воздух – все находившиеся в лодке успели рухнуть на дно. А потом Мангуст ответил – и удачно, с первого же раза срезав одного из нападавших. Герильерос переоценили свои силы – группа была совсем небольшой, всего четыре человека. Видимо, рассчитывали перебить всех первыми же выстрелами, а когда это не получилось, да еще один из них погиб, растерялись. Правда, навредить они все же успели. Кто-то из них пробил борт катера на уровне ватерлинии, в суденышко стала течь вода, и только по счастливой случайности никому пулей ногу не зацепило. После этого затягивать бой было нельзя. И Мангуст показал, на что способен. Под прикрытием Мануэля и Толика он одним прыжком перемахнул с лодки на мелководье – оказался в воде в нескольких шагах от очередного каймана, кстати сказать. Впрочем, крокодил агрессии не проявил – напротив, когда рядом с ним в воду рухнул кто-то большой и быстрый, кайман решил убраться от греха подальше – и скользнул в сторону. А Мангуст уже был на берегу и устраивал партизанам маленькую Варфоломеевскую ночь. Двоих он аккуратно срезал из автомата – а нечего было высовываться. Четвертый был умнее, подставляться под пули не стал. Но он остался один. Мангуст стал обходить его сбоку. Парень занервничал, попытался отступить – и, конечно, подставился оставшимся в катере. На этот раз Толик опередил старика – он всадил партизану несколько пуль в спину, на уровне поясницы.