Антон Первушин - Свора Герострата

Не успеете вы ничего теперь сделать. И плевать мне на ваши звонки, потому что НЕ УСПЕЕТЕ. Теперь вам остается только ждать, вот и ждите. Я иду, Борис Орлов!

- Ну если действительно буду нужен, позвонят еще, - сказал я маме.

Она кивнула, но по глазам ее я понял: она чувствует, что я недоговариваю, что легкомысленность моя показная, рассчитанная на нее. Но успокоить маму я сейчас не мог: рассказать полуправду матери еще хуже, чем соврать или не рассказать ничего вовсе.

Тайком от нее я переложил пистолет из куртки в спортивную сумку с самоуничижительной надписью белым на голубом: "What we are in need now is an adventurous mind" - в самую точку! Туда же сунул кусачки: на случай встречи с колючей проволокой.

- Ну пока, - сказал я маме напоследок. - К утру постараюсь вернуться.

И снова по вгляду ее я понял, что хочется ей остановить меня, задержать, не пустить никуда, какими бы вескими не были причины моего ухода, но она только кивнула, и, выходя за дверь, я услышал ее ломкий шепот вслед:

- Ты постарайся.

Я отправился в Зеленогорск, и вот теперь, примостившись на корявой столетней березе, разглядываю в бинокль государственную дачу.

Первое впечатление: не ахти. Генерал-полковник мог бы подобрать себе виллу и посолиднее.

А так: два этажа, кирпичная кладка, деревянная пристройка, приземистая банька, летняя веранда. На веранде пьют чай из огромного и, должно быть, большой ценности самовара привлекательная девушка и вовсе не привлекательная мадам. Судя по всему, дочь и жена. Забор: метр восемьдесят - преодолим; колючей проволоки не наблюдается обойдемся поэтому без кусачек; ворота: массивные, как у воинской части, рядом будочка, импровизированный контрольно-пропускной пункт там лениво попыхивал папироской один из прапорщиков сверхсрочной службы.

Во дворе, на асфальтированной площадке перед гаражом полуподземного типа стоит ЗИС: широкий и блестящий.

Что у нас дальше? Ага, собачья будка, в ней немецкий овчар. По виду, не сторожевой. Откормленный настолько, что костей за жиром просто не видно. В настоящий момент ведет сидячий образ жизни.

Что еще?..

На заднем дворе - отсюда его видно плохо: закрывает дом располагаются огородики и теплицы. В огородиках что-то зеленеет. Это нам понятно, это нам знакомо: приусадебное хозяйство в советско-российской армии всегда ценили. А особенно - в наши оголтело-оголодавшие времена.

Конечно же, разведением в этом райском саду всевозможных вкусных и питательных овощей занимается не генералполковник. И наверняка - не его жена с дочкой. На то существует в нашей армии "боец", которого никогда не грех использовать в более мирных целях, чем, скажем, несение караульной службы. Будем надеяться, что те рядовые, о которых, помимо пятерых прапорщиков, говорил Хватов, на сегодня уже отразводили свое и отправлены в родную часть на вечернюю поверку. А значит, исходя из данного предположения, направление главного удара определено, утверждено и пересмотру не подлежит.

Что мы имеем по поводу пребывания искомых лиц в конкретное время и в конкретном месте?

В домике, на первом этаже, несмотря на то, что еще достаточно рано, светятся три окна. Я долго изучал окна в бинокль, но ничего полезного для себя в этом плане выяснить не сумел: окна были плотно зашторены, и лишь иногда мелькал за ними чей-то грузный силуэт.

Здесь положимся на слова Хватова; будем действовать из допущения, что ОНИ там и тоже пьют чай или кофе, или что-нибудь сорокоградусное в ожидании телефонного звонка. Стратеги.

Осталось двадцать минут.

Пора приниматься за работу. Я покинул свой наблюдательный пункт, спустился на землю, тщательно отряхнулся, сметая ладонью зацепившийся за материю костюма древесный мусор. Бинокль упаковал в сумку. Пистолет ремнями закрепил под левую мышку, подвесив его в хитроумном узле, которому меня научили в армии поднаторевшие в такого рода придумках старослужащие. Очень удобно выхватывать оружие из узла, если, например, лежишь, уткнувшись носом в землю под обстрелом и требуется обойтись минимумом движений, чтобы добраться до своего спасителя с вороненым стволом. Помню, у нас был целый комплект таких придумок и нигде не запатентованных нововведений. Комплект этот имел даже свое название: "школа пьяного таракана" - остроумно, на мой взгляд.

Сумку с ненужным больше инвентарем я припрятал здесь же, в лесочке; запомнил место, чтобы потом как-нибудь вернуться. И осторожно под прикрытием кустов и деревьев двинулся в обход забора, заходя даче в тыл.

Как всегда в экстремальной ситуации я испытывал то, что психологи называют "раздвоением личности": один "я" пробирался уверенно и ловко через валежник, одновременно удерживая в поле своего внимания положение солнца, забор - справа, припятствия пересеченной местности, собственную скорость, ритм - ниндзя, одним словом; второй "я" следил за первым со стороны: холодно, без скидок оценивая правильность каждого шага, каждого движения руки или ноги - сэнсей, другим словом. И пока все, кажется, было нормально, в лучших традициях войск особого назначения МВД.

Добравшись до места, определенного мною с наблюдательного пункта в качестве оптимального для реализации стремительного броска, я взглянул на часы.

Итак, у нас есть еще семь минут. "Внутренние войска, вперед!" Я разбежался и, подпрыгнув, оттолкнувшись от верха забора руками, очутился на территории противника.

Лицом к лицу с оторопевшим солдатиком: рядовым, совсем еще мальчишкой с коротко стриженным затылком - пилотка заткнута за ремень - но с автоматом и штык-ножом в чехле на поясе.

- А? - только и успел спросить солдатик.

- Извини, друг, - ответил я, нанося ему короткий удар в солнечное сплетение.

Солдатик охнул и согнулся. Я немедленно рубанул его ребром ладони по шее за ухом, выключая совсем. Потом подхватил безвольно осевшее тело и осторожно положил под живописный, очень ухоженный кустик. Вот тебе, Игл, и "уехали в родную часть".

Та-ак. Что делать с автоматом? Игрушка полезная, выглядит более внушительно, чем самый внушительный стечкин. Пострелять мне из него вряд ли придется, но как фактор психологического воздействия - очень и очень. Но тяжелый.

Ладно, времени на размышления нет, возьму его. Я снял с солдатика автомат и, придерживаясь пока стены забора, стал пробираться к даче. Не наткнуться бы только еще на одного: такого же тяжеловооруженного, но более сноровистого, потому как на сверхсрочной службе и опыт побольше. Впрочем, пока никого не видно.

Я обогнул теплицы, оценив мельком зеленое огуречное буйство под запотевшим изнутри полиэтиленом. Теперь открытый участок - бегом мимо пристройки. Ага, здесь дверь - толчок кулаком, ручку на себя - без результата. "Заперто, догадался Штирлиц," - совсем не вовремя вспомнилось окончание бородатого анекдота. Ломиться не будем. Это не входит в наши планы.