Юлия Латынина - Саранча

— Куда?

Виктория Львовна развела руками.

— Просто растворился в синем воздухе, представляешь? И какие-то деньги, говорят, со счетов снял, заводу от этого было очень трудно. У него, оказывается, были проблемы с зарубежными покупателями, он их надул, они даже сюда приезжали…

— Европейцы?

— А кто их знает? Два араба таких здоровых, и один белый, вальяжный, ну совершенно как итальянских донов в кино рисуют… Два дня с ними Демьян ругался, они денег, видно, требовали. Он с этой компанией расстался, и теперь у нас другой дистрибьютор.

— Сильно шумели?

— Очень. Кончилось тем, что они на завод приезжают, а вокруг завода стоит весь наш тарский СОБР… Собровцы их за ворота не пускают, а потом к ним вышли Демьян с губернатором, и Жечков говорит: «Или вы сию минуту из Тарска убираетесь и никаких претензий к заводу не имеете, или вас из Тарска СОБР вышвырнет…» — Виктория Львовна вздохнула. — Вот кого жалко, так это Яну. Ты просто представь себе — Игоря убили, а Чердынский пропал, и все за месяц… Хорошо хоть квартиру оставил…

Валерий чуть заметно сузил глаза. Квартира от пропавшего Чердынского действительно осталась неплохая: шестикомнатная и в престижной семиэтажке в центре Москвы. Вместе с дачей в Селятине и банковским счетом в Швейцарии, который Чердынский весьма предусмотрительно открыл и на имя жены, это делало его вдову весьма обеспеченной невестой.

— А у Игоря монография на Западе выйдет, — сказала Виктория Львовна, — Игорь, доктор Гертцки и еще какой-то аспирант. На основе опытов, которые Игорь ставил, им только еще контрольную серию проделать, и летом начнут готовить монографию…

Толстый кот встрепенулся. Дверь на террасу открылась, и пожилой охранник, улыбаясь, внес на мельхиоровом подносе пузатый чайник с чашками и грубо нарезанный торт.

— Господи, Антон, да кто же так торт режет? — всполошилась Виктория Львовна. — Ты, вообще, есть, Валера, хочешь?

— Хочу, — сказал Валерий, — я на ужин вряд ли останусь.

Пока Виктория Львовна хлопотала на кухне, Валерий вышел в сад, разглядывая аккуратно нарезанные грядки, из которых уже тянулись кверху зеленые иголочки. Странно было видеть эти грядки на новорусском участке.

Валерий наклонился и вынул из земли тоненький и прозрачный, как луковая кожица, зеленый стебелек с двумя листочками, похожими на сердечко.

— Это редиска, — сказала неслышно подошедшая сзади Виктория Львовна, — видишь, у нее сначала растут два этих смешных листочка из семядоли, а потом уже настоящие листья. Но тут больше сорняков растет, чем редиски. Ужасно много сорняков.

Валерий повертел тонкий стебелек и равнодушно бросил.

— Ты знаешь, Валера, — поколебавшись, сказала Виктория Львовна, — мне кажется, с этими зарубежными партнерами все-таки не все в порядке.

— То есть?

— Мне кажется… завод им заплатил. Несмотря на СОБР и все такое…

— В смысле?

— Ну… Я один раз зашла вечером в кабинет Демьяна, а у него на столе дипломат лежит. Открываю, а там деньги. Представляешь, все доверху набито пачками долларов, и дипломат такой не маленький…

— И что?

— Ничего. Через час дипломата не было, а Демьян со мной разговаривать не стал. А утром Фархад Гафурович в Москву уехал…

Валерий неторопливо щелкнул зажигалкой.

— Не берите себе в голову, тетя Вика, — сказал он, — мало ли зачем по нынешним временам заводу чемодан налички нужен.

На улице под колесами подъехавшей машины заскрипел гравий, штанга ворот поползла в сторону, и водитель директорской «Волги» негодующе забибикал, увидев, что его место занято двумя московскими джипами. Откуда-то вышел один из ребят Сазана, между водителями произошло короткое препирательство, в результате которого московский джип выкатился на улицу, а директорская тачка заняла свое законное место.

Санычев, у калитки, уже обнимал жену. Тревожно поискал глазами по участку, заметил худощавую фигуру Нестеренко у разлапистой елки и напряженно помахал рукой. Валерий вернулся к крыльцу. Рука Санычева, которую он пожал, была холодной и слегка липкой.

— Как завод? — спросил Валерий.

— Дышим помаленьку Вон «Тарскнефтеоргсинтез» на аукционе купили…

Извинившись, Санычев прошел с Валерием наверх в свой кабинет, щелкнул дверцей обшитого деревом сейфа и достал оттуда небольшой серебристый дипломат. Неторопливо отстегнул замки. В дипломате лежали стодолларовые купюры, плотно, как свежая треска на палубе траулера.

— Последние пятьсот тысяч, — сказал директор, — мы в расчете?

— Да.

Директор поколебался, хотел еще что-то спросить, потом махнул рукой.

— Кстати, я слышал, у вас были трудности с арабскими партнерами?

— Единственные мои трудности, — тихо сказал Санычев, — были из-за тех денег, которые ты снял с завода.

Валерий холодно улыбнулся

— На ужин останешься?

— Вряд ли.

— Тогда зачем ты сам приехал?

— Я на кладбище приехал, — сказал Валерий, — кстати, это ты Игорю место выбирал?

— Да. А что? Это самые престижные места…

— Ничего. Просто забавно. Там с одной стороны Сыч, а с другой Спиридон. В полный рост… И между ними ученый лох. Правда, от той штуки, которую изобрел ученый лох, померло значительно больше людей, чем от Спиридона.

Санычев помолчал.

— У Вики, кстати, ребенок будет, — неожиданно сказал директор.

Валерий слегка поднял брови. Сколько было Виктории Львовне? За сорок… правда, выглядела она моложе.

— Мальчик, девочка?

— Еще неизвестно.

— Поздравляю.

Директор упорно смотрел в окно.

— Они будут не такими, как мы, да? — спросил Санычев. — Они не будут выбрасывать директоров из окошек и охотиться на людей, как на белок. У них будет нормальная жизнь и состояние в наследство. К ним не будет приезжать действующий генерал СВР в сопровождении итальянского дона и спрашивать, почему завод прекратил производство наркотиков.

— А черт его знает, — сказал Сазан, — может, и не будут…