Буало-Нарсежак - Конечная остановка

Без четверти шесть. Раздался телефонный звонок. Это он.

— Я выезжаю, — сказал Эрве. — Буду через пять минут. Не стоит дожидаться меня на улице. Как услышишь, что я сигналю, сразу же выходи.

Он повесил трубку. Успокоившись, Люсьен проверил свои карманы. Так, в бумажнике двести франков, носовой платок, ключи здесь. Он надел плащ. Шесть часов. Вопреки своим привычкам, Эрве не торопился. Он сказал: «Через пять минут».

Пять минут седьмого. Десять минут седьмого… Что он там возится, этот идиот? Еще несколько минут — и поездка станет опасной. Да и что они обнаружат в лачуге? Вполне вероятно, несчастную больную девушку, которая окажется не в состоянии двигаться.

Наверное, машина сломалась. Люсьен вытер о брюки вспотевшие ладони. Сгорая от нетерпения, он переступал с ноги на ногу. В двадцать минут седьмого он лихорадочно набрал номер гаража. Он знал, что телефон стоит в конторе, слева от входа. Кристоф услышит звонок, даже если будет занят с клиентом. Наконец сняли трубку.

— Это вы, Кристоф?

— Да.

— Эрве там?

— Эрве только что попал в аварию.

Люсьен медленно сел.

— Что-нибудь серьезное?

— Пока неизвестно.

— Да говорите же, черт возьми!

Кристоф тяжело вздохнул, прежде чем ответил, теперь уже более твердым голосом:

— Приходил полицейский. Мадам Корбино едва не лишилась чувств. Несчастье вроде бы произошло недалеко отсюда… Полицейский сказал, что Эрве не уступил дорогу. Больше я ничего не знаю.

— Мадам Корбино дома?

— Нет. Она поехала в больницу, как только дозвонилась до дочери, которая гостила у друзей.

— Я еду.

Люсьен повесил трубку. Он не помнил, как оседлал мопед. И едва отдавал себе отчет, что уже выехал на проспект. Мысли его наталкивались друг на друга и отскакивали, словно шары: Эрве… Элиан… Эрве… Катастрофа!

Еще издали он увидел многолюдную толпу, потом заметил сине-белую мигалку, крутившуюся на крыше полицейской машины. Плотно сжатые спины любопытствующих образовали настоящую изгородь. Он прислонил мопед к стене одного из домов и попытался пробраться вперед. Очутившись в первом ряду, он увидел две изуродованные машины, они скатились на обочину и в довершение всего врезались в платан. Теперь они походили на груду искореженного металла, а вокруг повсюду блестели осколки стекла. Открывшиеся дверцы болтались. Одна фара вылетела и напоминала выбитый глаз. Два полицейских, присев на корточки, измеряли расстояние металлической рулеткой. Люсьен, совсем потеряв голову, слушал разговоры вокруг себя.

— Если бы он пристегнулся ремнем… Другой-то отделался только ушибами… Я все видел, мсье. И могу вам сказать, что им не удалось бы избежать столкновения. Он не успел затормозить… По воскресеньям они носятся как сумасшедшие…

Холодный свет фонарей искажал лица, а исковерканные крыши мрачно поблескивали. Люсьену стало холодно. Он чувствовал себя таким же разбитым, как эти обломки.

— Судя по всему, мальчишку здорово покалечило, — сказал кто-то. — К счастью, пожарные приехали сразу.

Люсьен выбрался из толпы. Ему хотелось верить, что его друг выкарабкается. Он просто обязан выкарабкаться. Иначе как освободить Элиан? Неизвестно. Люсьен едва держался на ногах. Сейчас лучше всего пойти в гараж и там дождаться известий. Толкая руками свой мопед, он направился к Корбино. Зять покуривал трубку, шагая взад и вперед перед конторой. Он бросился навстречу Люсьену.

— Вы в курсе? — спросил он. — Никогда не знаешь, что ему взбредет в голову! Стоит только отвернуться, и вот тебе, пожалуйста. Опять эти глупости. Вы видели машину? Он, верно, разбил ее вдребезги.

— Думаю, да.

— Это совсем новая машина. Вот дуралей! Жена поехала в больницу. Я жду ее звонка. Как только узнаю что-нибудь, пойду на место происшествия. Это нам дорого обойдется. Есть еще пострадавшие?

— Водитель другой машины, но говорят, у него только ушибы. Эрве больше всего досталось.

— Что с ним?

— Не знаю.

— Во всяком случае, надеюсь, что ничего страшного. Полицейский сказал Кристофу, что авария произошла на перекрестке с улицей Луи Блана…

— Да.

— Эрве хорошо знает это место. Он должен был вести себя осмотрительно. Вероятно, тот, другой, ехал слишком быстро.

Он нервно расхаживал, сжимая в карманах кулаки. Говорил он сквозь зубы, трясясь от злости.

— Если бы это могло послужить ему уроком! Без водительских прав! Да еще не пропустить другую машину! Представляете, что это значит?

Услыхав звонок, он бросился к телефону. Люсьен остался стоять на пороге, судорожно прижав руки к груди. Зять слушал, то и дело кивая головой.

— Хорошо, хорошо, — сказал он наконец. — Не сходите с ума… Люсьен здесь. Он останется, а я пойду улажу все с полицейскими. До встречи.

— Ну что? — спросил Люсьен.

— Пока неизвестно. Травма черепа… Врачи не говорят ничего определенного… Он еще не пришел в сознание. Вот невезение! Побегу. Жена скоро вернется. Вы не могли бы побыть здесь? Это не надолго… Кристоф, мы закрываем. Ступай.

Люсьен сел за стол, заваленный бумагами. У него голова шла кругом, он не знал, что и предпринять. Да и что тут можно предпринять? О том, чтобы ехать в домишко, затерянный в чистом поле, он не хотел даже думать. Он слишком устал. Да и зачем? Как только откроется дверь, Элиан тут же узнает его… Исключено. Во всяком случае, не сегодня. Может, завтра… Но и завтра… и послезавтра разразится одинаково ужасный скандал…

Он выключил свет, чтобы не видеть стоящие на полках канистры с маслом, блестящие запчасти, словом, все, что напоминало об Эрве. Темнота действовала на него благотворно, словно положенная на лоб рука. После длительного отчаянного уныния он попробовал все-таки собраться с мыслями. Проще всего было бы во всем признаться. «Допустим, — думал он, — я во всем признаюсь отцу. И он сразу же побежит спасать бабенку. А та в свою очередь тотчас всполошит лицей, Ассоциацию родителей, полицию, прессу. Устроит суд. Она — самый настоящий враг. Из-за нее все и произошло. Мать Эрве, конечно, набросится на меня. И в конце концов я окажусь в исправительной колонии. Сколько бы я ни твердил, что мы хотели просто пошутить. Ну нет, ни за что, потому что мне не в чем себя особо упрекнуть. Лучше уж подождать. Я не в состоянии освободить эту особу, но можно попробовать задобрить ее, вступить в переговоры…»

Он заметил, что разговаривает сам с собой вслух, и ему стало немного не по себе. Но в то же время почувствовал, что уже не так растерян. Между тем оставалось одно обстоятельство, которое требовало особо пристального внимания. В конечном счете ничто не мешало ему привести в исполнение вторую часть их первоначального плана. Раз он не хочет рисковать, заговорив с ней, надо подсунуть под дверь записку: вас отпустят… Нет. Тебя отпустят… при условии, что ты в точности выполнишь все указания. Ты наденешь на голову мешок, который я тебе передам. Я посажу тебя… Нет… Тебя посадят в машину… Пускай думает, что по-прежнему имеет дело по крайней мере с двумя похитителями. Тебя высадят где-нибудь. Ты сосчитаешь до пятидесяти, прежде чем снять мешок. Бросишь его на землю и пойдешь вперед не оборачиваясь… Она до того обрадуется освобождению, что не станет сопротивляться. Итак, план вполне осуществим. Но все упиралось в машину, ибо и речи даже не может быть о том, чтобы отпустить ее на волю вблизи дома. Но о машине доктора следовало забыть. Ключей на передней панели он уже никогда не увидит. Взять машину напрокат? Исключено. Из-за документов, которые надо представить… И потом, после несчастного случая, который произошел с Эрве, Люсьен чувствовал, что у него просто не хватит духу…