Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Можно вас на несколько слов? — попросила Джоанна. — Мы просто не хотим беспокоить мистера Симмингтона.

Элси Холланд понимающе кивнула головой и провела нас в столовую, по другую сторону от входа.

— Да, это ужасно, — сказала она. — Такой удар! Кто бы ожидал чего подобного? Сейчас я, правда, вспоминаю, в последнее время она была какая-то странная. Все время нервничала, плакала. Я думала, ей просто нездоровится, хотя доктор Гриффитс говорил, что у нее ничего серьезного. А иногда она делалась такой раздражительной, что я просто не знала, как к ней подступиться.

— Мы, собственно, вот зачем пришли, — сказала Джоанна. — Мы хотим забрать к себе Меган, на несколько дней. Если она, конечно, захочет.

Элси Холланд удивленно вскинула брови.

— Меган? — сказала она с сомнением в голосе. — Право, не знаю. Конечно, это очень мило с вашей стороны. Но она такая странная… Никогда не знаешь, чего от нее ждать…

— Мы подумали, что и вам было бы легче, — добавила Джоанна.

— Ну да… конечно… Мне приходится присматривать за мальчиками — пока они с кухаркой… а бедному мистеру Симмингтону требуется столько заботы. А еще разные дела, хлопоты! Да, для Меган совсем не остается времени. Сейчас она вроде бы наверху, в детской. Ото всех прячется, я уж и не знаю…

Джоанна бросила мне быстрый взгляд. Я выскользнул из комнаты и поднялся наверх.

Детская была на самом верху. Я открыл дверь и вошел. Окна нижней комнаты выходили в сад, и шторы там не были опущены. Но здесь окно выходило на улицу, и штору, как подобает в случаях траура, опустили.

В сером полумраке я увидел Меган. Она сжалась в комок на диване, стоявшем у дальней стены, и была похожа на зверька, оцепеневшего от страха.

— Меган, — сказал я, подходя ближе и невольно приняв тон, каким успокаивают испуганного зверька. Хорошо еще, что у меня не было морковки или куска сахара, не то бы протянул ей.

Она взглянула на меня, но не шевельнулась, и лицо ее оставалось прежним.

— Меган, — повторил я, — мы с Джоанной хотим пригласить тебя к себе. Не хочешь пожить у нас немного?

— У вас? В вашем доме? — глухо прозвучало из полумрака.

— Ну да.

— Вы заберете меня отсюда?

— Да, милая.

Она вдруг начала дрожать. Я даже испугался за нее, у меня застучало сердце.

— Да, пожалуйста, заберите меня отсюда! Пожалуйста! Тут так страшно, я чувствую себя такой гадкой… Ужасно гадкой.

Я подошел ближе и она вцепилась в рукав моего пиджака.

— Я такая трусиха. Я и не знала, что я такая трусиха.

— Успокойся, чудачка, — сказал я. — Такое кого хочешь сведет с ума.

— Мы можем прямо сейчас уйти? Сию минуту?

— Думаю, тебе надо кое-что взять с собой.

— Что взять? Зачем?

— Все дело в том, — сказал я, — что ты можешь рассчитывать на постель, ванну и крышу над головой. Но не мечтай, что я отдам тебе свою зубную щетку.

Она слабо усмехнулась.

— Да, конечно. Что-то я совсем не в себе. Не обращайте внимания. Пойду соберусь. А вы не уйдете? Вы будете меня ждать?

— Мы подождем у входа.

— Спасибо. Большое спасибо. Простите, я просто не в себе. Вы даже представить не можете, как страшно, когда умирает мать.

— Я знаю, — сказал я.

Я ласково похлопал ее по спине, она, вспыхнув, бросила на меня благодарный взгляд и исчезла в соседней комнате. Я спустился вниз.

— Меган нашлась, — сказал я. — Сейчас придет.

— Ну вот и славно! — воскликнула Элси Холланд. — У вас она немного рассеется. Она ведь очень нервная. С ней ужасно трудно. И мне будет полегче. Вы очень добры, мисс Бертон. Надеюсь, она не будет вам в тягость. Боже, телефон звонит! Я сейчас. Мистер Симмингтон не в состоянии…

Она выбежала из комнаты.

— Ну просто ангел-хранитель! — ласково пропела Джоанна.

— Ты как-то нехорошо это сказала, — заметил я. — Она и в самом деле добрая, славная девушка и много чего умеет.

— О да, очень много. И при этом знает себе цену.

— Джоанна, это тебя недостойно, — пристыдил ее я.

— А и правда, почему бы ей себя не показать?

— Вот именно.

— Не выношу, когда люди вот так довольны собой, — сказала Джоанна. — Они пробуждают во мне худшие инстинкты. А что Меган?

— Забилась в комнате и очень напоминает раненую газель.

— Бедная девочка! Она быстро согласилась?

— Быстрее и быть не может!

Из холла донеслось постукивание, означавшее, что Меган спускается с лестницы, таща свой чемодан. Я поспешил ей на помощь, Джоанна, стоя за моей спиной, торопила:

— Скорее. Я и так уже дважды отказалась от «чашечки горячего чая».

Мы вышли к машине. Мне было не слишком приятно, что запихивать чемодан в багажник пришлось Джоанне. Я уже обходился одной палкой, но на подобные подвиги способен еще не был.

— Залезай в машину, — сказал я Меган.

Я уселся рядом. Джоанна нажала на газ, и мы поехали в «Золотой дрок».

Едва мы вошли в гостиную, Меган села на стул и заплакала. Она плакала совсем по-детски, можно сказать, ревела. Я пошел на поиски каких-нибудь успокоительных капель, а Джоанна растерянно стояла рядом с Меган и не знала, что делать.

Извините… я веду себя как дурочка, — услышал я сквозь всхлипывание.

— Да будет тебе, — ласково уговаривала ее Джоанна. — На, возьми еще платок.

Платок был, видимо, взят. А я вернулся с полным до краев стаканом.

— Что это? — спросила Меган, когда я протянул его ей.

— Коктейль.

— Нет, правда? — Слезы ее мгновенно высохли. — Никогда еще не пробовала коктейля.

— Когда-то надо начинать, — заметил я.

Меган осторожно пригубила, и на ее лице засияла улыбка, она запрокинула голову и выпила все залпом.

— Как вкусно! Можно еще один?

— Нет, — сказал я.

— Почему?

— Минут через десять сама поймешь, почему.

— О! — Меган обернулась к Джоанне. — Мне так стыдно. И чего разревелась. Сама не знаю. Ведь я очень рада, что я здесь.

— Вот и хорошо! — сказала Джоанна. — Мы тоже очень этому рады.

— Нет-нет. Вы так говорите, потому что вы добрая. Но я все равно вам благодарна!

— Пожалуйста, не надо! — воскликнула Джоанна. — Мне даже неловко. Мы действительно очень рады. А то мы с Джерри уж не знаем, о чем друг с другом разговаривать.

— А теперь, у нас будут всякие интересные дискуссии, — добавил я, — например о Гонерилье и Регане.

Меган улыбнулась.

— Я над этим думала и, кажется, нашла ответ. Все произошло из-за их ужасного отца, который хотел, чтобы все к нему подлизывались. Если человеку все время приходится говорить «спасибо», «как вы добры» и тому подобное, у него внутри обязательно возникает протест. Для разнообразия ему захочется сказать что-нибудь гадкое. И вот ему вдруг разрешают высказаться… а с непривычки можно наговорить лишнего… Ведь правда, Лир — ужасный старик? То есть я хочу сказать, что он заслуживал, чтобы Корделия его одернула.