Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Вижу, — сказал я, — что у нас будет много интересных бесед о Шекспире.

— Вы оба, очевидно, во многом разбираетесь, — сказала Джоанна. — А я, признаться, ужасно скучала над Шекспиром. Особенно над этими длиннющими сценами, где все напиваются до чертиков. Хотя считается, что это забавно.

— Кстати о пьянстве, — я обернулся к Меган, — как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо.

— И голова не кружится? Не видишь двух Джоанн вместо одной?

— Нет. Просто все время хочется болтать.

— Замечательно! — сказал я. — У тебя определенно талант не пьянеть. Если ты, конечно, не лукавишь и это действительно первый коктейль в твоей жизни.

— Да, первый.

— Молодец. Во всяком случае, одно ценное качество у тебя уже есть, — изрек я.

Джоанна повела Меган наверх — распаковывать чемодан.

Вошла Партридж и с кислым видом сообщила, что приготовила к ленчу только две порции заварного крема. Ну и как ей теперь быть?

Три дня спустя состоялось дознание. Его хотели провести без излишнего шума, но народу собралось довольно много. Джоанна доложила мне, что все до одной местные кумушки здесь.

Было установлено, что миссис Симмингтон умерла между тремя и четырьмя часами пополудни. В это время в доме больше никого не было. Симмингтон был у себя в конторе. Служанок отпустили на выходной, Элси Холланд гуляла с детьми, а Меган уехала кататься на велосипеде.

Письмо, видимо, пришло с дневной почтой. Миссис Симмингтон вынула его из почтового ящика и прочла. Совершенно потрясенная, она пошла в чулан, достала цианистый калий, который держали там для уничтожения осиных гнезд, развела его в стакане воды и выпила, но сперва написала записку, в которой выплеснула все свое отчаяние: «Не могу больше…»

Оуэн Гриффитс огласил медицинское заключение и повторил то, что уже говорил нам с Джоанной: расстроенные нервы, ослабленный организм. Коронер был очень сдержан и тактичен. Он с яростным негодованием осудил тех, кто пишет подобные мерзости. Сказал, что автор этого злобного и лживого письма несет моральную ответственность за убийство. Выразил надежду, что полиция очень скоро обнаружит виновного и возбудит против него (или нее) уголовное дело. Столь подлое деяние должно быть наказано по всей строгости закона. Руководствуясь выводами коронера, присяжные вынесли вердикт: самоубийство, совершенное в состоянии аффекта.

Коронер сделал все возможное. Оуэн Гриффитс тоже. Но пробираясь в тесной толпе сгорающих от любопытства деревенских женщин, я услышал знакомый шепоток: «А я скажу, дыма без огня не бывает. Если б ничего не было, неужто она на такое решилась бы?..»

В ту минуту я ненавидел Лимсток, его узкий мирок и его кумушек.

Сейчас мне уже трудно вспомнить все подробности, да еще по порядку. Потому что на память сразу приходит инспектор Нэш. Его появление у нас было бесспорно важной вехой в распутывании этого дела. Однако я точно помню, что к нам в гости регулярно заходили какие-то люди из местных жителей, причем каждое посещение было по-своему интересно и позволяло много чего узнать о самом госте.

Эме Гриффитс пришла на следующее утро после дознания. Как всегда, она была переполнена энергией и, как всегда, почти сразу вызвала у меня раздражение. Джоанны и Меган дома не было, так что принимать гостью пришлось мне.

— Доброе утро, — сказала мисс Гриффитс. — Я слышала, что Меган Хантер сейчас у вас.

— Совершенно верно.

— Очень похвально с вашей стороны. Вам с ней, наверное, нелегко. Я пришла сказать, что, если хотите, она может побыть и у нас. В нашем доме я сумею найти ей какое-нибудь полезное занятие.

Я взглянул на Эме Гриффитс с отвращением.

— Вы необыкновенно добры, — сказал я. — Но нам нравится, что она у нас. И ей тоже, она с удовольствием проводит время в саду и дома.

— Еще бы. Уж что-что, а слоняться она любит. Впрочем, какой с нее спрос? У нее ведь не все дома. — И она выразительно постучала пальцем по виску.

— По-моему, она умная девушка, — сказал я.

Эме Гриффитс изумленно на меня уставилась.

— Впервые слышу подобный отзыв о Меган, — заметила она. — Ведь когда с ней разговариваешь, она смотрит как бы сквозь вас — словно не понимает, о чем речь.

— Может быть, ей просто неинтересно, — сказал я.

— Тогда она ужасно невоспитанна, — сказала Эме Гриффитс.

— Возможно. Но не слабоумная.

— Ну, в таком случае она, значит, витает в облаках, — тут же заявила мисс Гриффитс. — Ей нужно работать и побольше — тогда сразу появится вкус к жизни. Это же просто необходимо. Мне хорошо знакома девичья сущность. Вы удивились бы, узнав, как благотворно на них влияет вступление в скауты. Меган уж не в том возрасте, когда можно целыми днями бить баклуши.

— Ей было действительно трудно найти себе занятие, — сказал я. — Ведь миссис Симмингтон, относилась к ней так, будто она все еще малышка лет двенадцати.

— Знаю. Меня это бесило. Конечно, нехорошо так говорить о покойной, но она была типичной наседкой, никаких интересов. Только бридж, сплетни и дети. Впрочем, дети целиком были на этой Холланд. Я никогда не была о ней высокого мнения, хотя, конечно, и знать не знала об истинном положении вещей.

— Истинном положении? — переспросил я.

Мисс Гриффитс покраснела.

— Мне было ужасно жаль Дика Симмингтона, — продолжила она, — когда на дознании все выплыло наружу. Несчастный, несчастный человек.

— Но вы же слышали, что он сказал: в письме не было ни слова правды — он в этом убежден.

— А что еще он мог сказать? Мужчина обязан защищать свою жену. Дик так и сделал. — Помолчав, она добавила: — Видите ли, я очень давно знаю Дика Симмингтона.

Я был немного удивлен.

— В самом деле? Но со слов вашего брата я понял, что он практикует здесь всего несколько лет.

— Верно, но Дик Симмингтон еще раньше был нашим соседом. Когда мы жили в Шотландии. Мы знакомы уже много лет.

Женщины догадливее мужчин. Однако внезапно смягчившийся при этих словах голос Эме Гриффитс навел и меня на некоторые мысли. Я с любопытством взглянул на нее. А она продолжала все тем же ласковым голосом:

— Я очень хорошо его знаю… Человек он гордый и очень сдержанный. Но при этом, вероятно, очень ревнивый.

— Возможно, именно поэтому миссис Симмингтон боялась сказать ему о письме, — предположил я. — Боялась, что ee ревнивый муж не поверит никаким доводам.

Мисс Гриффитс бросила на меня гневный и презрительный взгляд.

— О Господи! — воскликнула она. — Какая женщина стала бы травиться из-за какого-то вранья?

— Коронер счел это вполне возможным. И ваш брат, он тоже…

Но Эме не дала мне договорить.

— Все мужчины одинаковы. Им бы только соблюсти приличия. Но меня не проведешь. Если честная женщина получает гнусное письмо, это ее только позабавит, и она выбросит эту мерзость в корзину. Именно так я… — чуть запнувшись, она закончила: — и сделала бы.