Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— И думаете, они теперь намерены воспользоваться моим опытом? Нет, сэр. Я, видите ли, стар. Стар! Слышали вы что-нибудь подобное? Да я еще мог бы преподать кое-кому из этих щенков урок-другой.

— Например, чего на войне следует избегать, а? — сострил Томми.

— То есть как это?

По-видимому, чувство юмора не входило в число достоинств майора Блетчли. Он посмотрел на собеседника с подозрением. Томми поторопился сменить тему.

— Вы знаете что-нибудь про эту даму, как бишь ее?., миссис… Бленкенсоп, кажется?

— Да, Бленкенсоп. Недурна собой, зубы крупноваты, а так ничего. Разговаривает слишком много. Хорошая женщина, но глупа. Нет, ничего о ней не знаю. Она всего два дня как поселилась в «Сан-Суси». А почему вы спрашиваете? — под конец осведомился майор.

Томми объяснил:

— Сейчас встретилась мне. Она что, всегда так рано выходит гулять?

— Понятия не имею. Женщины, как правило, не склонны к прогулкам до завтрака, слава Богу.

— Аминь, — отозвался Томми. — Я не мастер вести до завтрака любезные беседы. Надеюсь, она не сочла меня грубым. Но мне было необходимо немного размяться.

Майор Блетчли полностью разделял такой взгляд.

— Я на вашей стороне, Медоуз. Вы совершенно правы. Женское общество хорошо на своем месте и в свое время, но никак не перед завтраком. — Тут он хихикнул. — Смотрите остерегитесь, старина. Она ведь вдова, имейте в виду.

— Вот как?

Майор игриво ткнул его локтем в бок.

— Мы-то с вами знаем, каковы они, вдовы. Двоих мужей она похоронила и теперь, по-моему, высматривает номер третий. Так что будьте начеку, Медоуз. Не теряйте бдительности. Мой вам совет.

В отличнейшем расположении духа майор сделал поворот кругом и энергично зашагал навстречу завтраку в пансионе «Сан-Суси».

А Таппенс между тем, продолжая неспешно прогуливаться по эспланаде, прошла совсем близко от разговаривающей пары. И успела расслышать обрывок фразы.

Говорила девушка:

— Будь осторожен, Карл. Малейшее неверное движение, и…

Больше ничего услышать не удалось. Подозрительная фраза? Да. Но поддается и вполне невинному толкованию. Таппенс тихонько повернула и прошла мимо них еще раз. И снова до нее долетели слова:

— Эти самодовольные, подлые англичане…

Миссис Бленкенсоп чуть-чуть, самую малость вздернула брови. Карл фон Дейним — беженец, нашедший убежище и кров у англичан. Неразумно и неблагородно с его стороны слушать подобные речи и соглашаться.

Таппенс в третий раз повернула назад. Но молодые люди вдруг расстались, девушка перешла через улицу и углубилась внутрь квартала, а Карл фон Дейним зашагал навстречу Таппенс. Он, наверно, прошел бы мимо, не узнав ее, но она остановилась, показывая своим видом, что ожидает от него приветствия. Тогда он поспешно сдвинул каблуки и поклонился.

— Ах, доброе утро, мистер фон Дейним, я не ошиблась? — защебетала Таппенс. — Чудесная погода, правда?

— О да. Прекрасная.

Таппенс этим не ограничилась.

— Я не утерпела и вышла, — продолжала она лепетать. — Вообще я редко выхожу до завтрака, но в такое утро и когда неважно проведешь ночь, ведь на новом месте, бывает, плохо спится, я всегда говорю, нужно день-два, чтобы привыкнуть.

— Да, несомненно.

— И представьте, эта небольшая прогулка вернула мне аппетит. Я иду завтракать!

— Вы возвращаетесь в «Сан-Суси»? Если позволите, я пойду вместе с вами. — И он с серьезным видом зашагал подле Таппенс.

Она спросила:

— А вы тоже решили нагулять аппетит перед завтраком?

Он хмуро покачал головой.

— Нет, мой завтрак, я его уже съел. Сейчас я иду на работу.

— На работу?

— Я химик-исследователь.

«Ах, вот, оказывается, кто ты!» — подумала Таппенс, искоса бросив на него быстрый взгляд.

А Карл фон Дейним продолжал слегка надменным тоном:

— Я приехал в эту страну, спасаясь от нацистских преследований. У меня было мало денег и ни одного друга. Я стараюсь делать, что умею, чтобы приносить пользу.

Он не повернул к ней голову, а смотрел прямо перед собой, но чувствовалось, что он сильно взволнован. Таппенс неопределенно пробормотала:

— Конечно, конечно. Очень похвальное желание.

— Два моих брата находятся в концентрационных лагерях. Отец в лагере умер. Мать скончалась от горя и страха, — продолжал Карл фон Дейним.

«Каким ровным голосом он все это произносит, — подумала Таппенс, — словно выучил наизусть». Она еще раз украдкой покосилась на него — он смотрел прямо перед собой, и лицо его было бесстрастно.

Несколько шагов они прошли молча. Навстречу попались двое мужчин, один из них задержал взгляд на Карле, и Таппенс услышала, как он сказал своему спутнику:

— Видал? Ручаюсь, что этот парень — немец.

Лицо Карла фон Дейнима залила краска. Он вдруг потерял самообладание, сдерживаемые чувства вырвались наружу:

— Вы… Вы слышали? Вот они что говорят… Я…

— Милый мальчик, — Таппенс, сама не заметив, заговорила своим настоящим голосом, убежденно и сочувственно. — Не будьте глупцом. А чего бы вы хотели?

— То есть как? — обернулся он к ней с недоуменным видом.

— Вы беженец. Так принимайте все, что связано с этим положением. Вы остались живы, и это главное. Живы и на свободе. Что же до прочего, то поймите, это неизбежно. Наша страна воюет с Германией. А вы немец. — Таппенс неожиданно улыбнулась. — Нельзя же ожидать от каждого встречного и поперечного, вроде того, что сейчас прошел, чтобы он отличал, примитивно говоря, плохих немцев от хороших.

Их взгляды встретились. Ярко-голубые глаза Карла смотрели страдальчески. Но вот он тоже улыбнулся и сказал:

— Про индейцев когда-то, кажется, говорили, что хороший индеец — это мертвый индеец. — Он засмеялся. — А мне, чтобы быть хорошим немцем, надо не опоздать на работу. Извините. Позвольте откланяться.

И опять этот чопорный поклон. Таппенс смотрела вслед его удаляющейся фигуре. А потом сказала себе:

— Миссис Бленкенсоп, вы чуть было не дали большого маху. Впредь думайте, пожалуйста, только о деле. А теперь марш завтракать.

Входная дверь в пансион была открыта. Внутри миссис Перенья вела с кем-то пламенный разговор:

— И передай ему мое мнение насчет того маргарина, что он продал нам в прошлый раз. Ветчину возьмешь у Квиллерса, у них цена была на два пенса ниже. И смотри в оба, когда будешь выбирать капусту…

При виде входящей Таппенс, миссис Перенья прервала свои наставления.

— Ах, миссис Бленкенсоп, доброе утро, ранняя вы пташка! Вы еще не завтракали? Завтрак на столе. — И указала на свою собеседницу: — Моя дочь Шейла, вы ведь еще не знакомы? Она была в отъезде и возвратилась только вчера вечером.

Таппенс с любопытством взглянула вблизи на красивое, полное жизни девичье лицо. Лишенное давешнего трагизма, оно сейчас выражало лишь скуку и раздражение. «Моя дочь Шейла». Шейла Перенья, стало быть.