Эрл Гарднер - Дело о туфельке магазинной воровки

– Сержант Голкомб! – Судья Барнс стукнул молотком по столу. – Еще одно нарушение порядка в суде с вашей стороны, и я наложу на вас штраф. Вы будете отвечать на вопросы и делать замечания, относящиеся только к делу. А теперь отвечайте на вопрос мистера Мейсона.

– Я положил пулю Куленса в левый карман, а пулю Трента – в правый, – насупившись, ответил Голкомб. – Я их не путал.

– А вы не могли ошибиться? – спросил адвокат.

– Ни в коем случае.

– Даже ни в едином случае из миллиона?

– Ни в едином случае из десяти сотен тысяч миллионов, – процедил сквозь зубы сержант.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – развел руками Мейсон.

Сэмпсон улыбнулся присяжным.

– Вызывается Ева Танис, – сказал он.

Женщина заняла место свидетеля и тихим голосом начала отвечать на вопросы прокурора. Она в точности повторила все, о чем уже успел рассказать Билл Голдинг.

– Свидетель ваш, – сказал наконец Сэмпсон, обращаясь к адвокату.

Прокурор думал, что сейчас Мейсон начнет говорить о том, что когда-то Ева Танис называла себя миссис Голдинг. Но он вновь ошибся.

– У меня нет вопросов, – сообщил адвокат. – У меня нет к вам никаких вопросов, мисс Танис, спасибо.

Судья объявил короткий перерыв. Мейсона сразу же окружили репортеры, надеясь получить от нею заявление в отношении Голкомба.

– Я просто хотел выяснить все факты, – сказал им адвокат. – Вот и все.

После перерыва Сэмпсон заявил, что обвинение оставляет иск без изменений.

Мейсон поднял руку:

– Я хочу сделать короткое обращение к присяжным. – Он встал со своего места и подошел ближе к скамье присяжных. – Леди и джентльмены, – начал он спокойным тоном, будто беседовал со своими друзьями, – я хочу напомнить вам о том, что обвиняемая не обязана доказывать свою невиновность. У нее не было ни времени, ни возможности провести расследование, чтобы выяснить, кто на самом деле убил Остина Куленса. Прокурор должен доказать виновность подсудимой. И пока в отношении ее виновности сохраняется хотя бы малейшее сомнение, она считается невиновной. Итак, леди и джентльмены… Обвинение основывается на том, что пуля, убившая Остина Куленса, была выпущена из револьвера, который Дигерс нашел в сумочке Сары Брил и который мы договорились называть револьвером Брил. Мы намерены доказать абсолютную невозможность того, что Остина Куленса убили из этого револьвера. Мы намерены доказать с математической точностью, что из этого револьвера убили Джорджа Трента. И, леди и джентльмены, мы также намерены доказать, что Остина Куленса убили из револьвера Трента. – Мейсон повернулся к прокурору: – Вы признаете, мистер Сэмпсон, что Джордж Трент был убит в субботу, где-то между двумя и семью часами вечера, а еще точнее, он встретил смерть примерно в пять часов, как предположил патологоанатом?

Сэмпсон медлил, хоть и знал, что присяжные сейчас смотрят на него. Он знал, что медлить ему нельзя. Он должен был показать, что честен во всем и добивается правосудия. И все-таки он чувствовал подвох. У него заныло под ложечкой. В конце концов, сержант Голкомб вполне мог…

– Потому что, – вновь заговорил Мейсон, – если вы не признаете этого, я вызову ваших собственных свидетелей, одного за другим, как свидетелей со стороны защиты, и докажу, что Джордж Трент был убит из револьвера 38-го калибра примерно в пять часов вечера в субботу.

Сэмпсон все еще колебался. У него звенело в ушах, в мозгу роились непонятные мысли, отвлекавшие от происходящего. Что, если Мейсон прав?.. Но он не может быть прав… Что же делать?.. Можно ли признать?.. Что, если он не признает?.. Господи, нельзя же так колебаться в суде! Это выглядит так, будто он чего-то боится. Боже, надо срочно собраться с мыслями… Но можно ли признать…

– Я жду вашего ответа, – терпеливо сказал адвокат.

– Я признаю, – произнес наконец Ларри Сэмпсон, глубоко вздохнув. – Но вы должны понимать, мистер Мейсон, что это признание не относится ни к пулям, ни к револьверам. Обвинение поддерживает заявление сержанта Голкомба.

– Я понимаю, – кивнул Мейсон. – Моим первым свидетелем будет лейтенант Огилби.

Молодой человек с военной выправкой прошел к свидетельской стойке. Он сказал, что, будучи лейтенантом Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, увлекается стрельбой из пистолета; что дружит с Вирджинией Трент, племянницей Джорджа Трента; что они иногда ездят гулять за город, что он научил ее стрелять из револьвера и под его руководством она стала отличным стрелком. Поскольку его служебный пистолет оказался для девушки слишком тяжелым, они позаимствовали оружие у ее дяди – легкий револьвер 38-го калибра, предназначенный под укороченный патрон. В субботу, когда был убит Джордж Трент, Огилби заехал за Вирджинией на своем автомобиле. Она достала револьвер из правого верхнего ящика стола в офисе дяди. В это время Трент был на ленче. Лейтенант видел Трента, сидящего за столиком в кафе рядом со зданием, где находится его мастерская. Молодые люди отправились за город и там сделали около пятидесяти выстрелов по мишеням. Тем же вечером Огилби привез Вирджинию домой примерно в шесть часов.

– А теперь, – заговорил Мейсон, – если обвинение любезно предоставит револьвер, который был найден в ящике стола Джорджа Трента, и револьвер, из которого, как было заявлено, застрелили Джорджа Трента, я попрошу свидетеля опознать оружие.

– На это понадобится несколько минут, – сказал Сэмпсон.

– Хорошо, – согласился адвокат. – Возможно, суд сделает небольшой перерыв.

Судья объявил перерыв. Журналисты столпились вокруг Мейсона. Зрители, понимая, что в этом зале вершится судебная история, не хотели вставать со своих мест. Присяжные смотрели на миссис Брил. В их взглядах уже не осталось и тени враждебности, вместо нее появились интерес, любопытство и даже симпатия. Перри Мейсон остался сидеть на своем месте. По нему нельзя было сказать, что он ведет нечестную игру. В нем чувствовался беспристрастный эксперт, старающийся помочь смышленым присяжным как следует исполнить свои обязанности.

Миссис Брил жестом показала Мейсону, что хочет с ним поговорить, и он придвинулся ближе к ней.

– Вы точно знаете, что делаете? – спросила Сара Брил у адвоката.

– Думаю, да, – ответил Мейсон. – Я, конечно, надеялся на то, что им не удастся доказать принадлежность той сумочки вам. Теперь мне приходится отказаться от этого и перейти к другой линии защиты.

– Вообще-то, – спокойно сказала женщина, взвешивая все «за» и «против» так, будто ее это ни в коей мере не касалось, – мне кажется, что мы попали из огня да в полымя.

– Ну, – широко улыбнулся Мейсон, – по крайней мере, мы сменили обстановку, а это всегда на пользу.