Рекс Стаут - Убийство на родео

С этими словами он вытащил из кармана листок и предложил мне взглянуть на него. Он наслаждался происходящим. Он получил бы еще больше радости, если бы я выразил недовольство. Но этого я ему уже не доставил, я даже не потрудился взглянуть на листок.

– Получена какая-то информация? – полюбопытствовал я вежливо. – Или просто из общих соображений?

– Инспектор вам расскажет. Мы воспользуемся этим такси. Входите.

Пришлось подчиниться. Он влез следом за мной, сел рядом и отдал распоряжение шоферу:

– Два тридцать, Двадцатая Западная.

И мы поехали.

Конечно, он ожидал саркастических замечаний. Но я решил осадить его и поэтому молчал. Я не открывал рта с того момента, как мы сели в такси, и до того, как он провел меня в кабинет инспектора Кремера, находящийся на третьем этаже грязного здания, в котором помешалось полицейское управление. Но и тогда я открыл его не сразу. Я подождал, пока меня усадили в кресло у стола Кремера и тот сказал:

– Я изучил ваше заявление, Гудвин, и хотел бы подробнее узнать о ваших передвижениях вчера днем. Того же хочет и окружной прокурор, но вначале этим займусь я. Вы ушли с Вульфом, чтобы отвезти его домой, в двадцать минут четвертого, верно?

– Все это есть в моем заявлении. И я ответил на тысячу вопросов, на некоторые из них даже дюжину раз. Этого достаточно, теперь я замолкаю до тех пор, пока вы не расскажете мне, за что меня забрали. Если вы считаете, что откопали что-то, то что?

– Вы все узнаете, когда мы подойдем к этому вопросу. Вы ушли с Вульфом в три двадцать?

Я откинулся назад и зевнул.

Он взглянул на меня, потом перевел взгляд вверх на стоявшего сзади Стеббинса.

Тот доложил:

– Вы его знаете. С тех пор, как я его взял, он не произнес ни слова.

Это убедило Кремера.

– Сегодня днем в управление звонила женщина и сообщила, что видела вас вчера на террасе за домом в половине четвертого. Она уверена насчет времени. Своего имени она не назвала. Мне не нужно говорить вам, что Ниро Вульф, очевидно, вернулся домой на такси. Шофера мы найдем. Вы вышли с ним в три двадцать?

– Благодарю за информацию. В какое время звонила женщина?

– В три тридцать девять.

Я подумал: мы с Лаурой приехали в отель около трех тридцати пяти. Первым пунктом моей программы после того, как меня освободят, будет свернуть ей шею и бросить в реку.

– О'кей, – сказал я. – Понимаю вашу любознательность. Ввиду заинтересованности окружного прокурора дискуссия будет долгой. Я стану говорить после одного телефонного разговора. Могу я воспользоваться вашим аппаратом?

– Конечно.

Он придвинул телефон, я взял трубку и набрал номер. Ответил Фриц, и я попросил его соединить меня с оранжереей.

После некоторого ожидания раздался голос Вульфа, как всегда раздраженный, когда его беспокоят наверху.

– Да!

– Я в кабинете Кремера. У дома меня ждал Стеббинс с Фредом, и, когда я возвращался, он забрал меня и доставил сюда. Женщина, имя которой мне не известно, позвонила в полицию и сообщила, что вчера в половине четвертого она видела меня на террасе дома мисс Роуэн. Если вы считаете, что я вам завтра понадоблюсь, то свяжитесь с Паркером. Из двух противоречивых заявлений, которые вы послали меня проверить, правда – первое. Скажите Фрицу, пусть оставит мне телячью ножку. Завтра он сможет ее разогреть.

– Вчера днем в половине четвертого ты был со мной в машине.

– Я это знаю, но они сомневаются. Кремер отдал бы месячное жалованье, чтобы доказать, что меня там не было.

Я повесил трубку и выпрямился.

– Так на чем же мы остановились? Ах, да. В три двадцать я уехал с мистером Вульфом. Следующий вопрос.

В десять тридцать девять, в среду утром, стоя на Монард-стрит в ожидании свободного такси, я сказал Натаниэлю Паркеру, адвокату:

– Это грязное оскорбление. Вы сказали – пять сотен?

Он кивнул.

– Похоже на щелчок, не так ли? Как ваш адвокат, я едва ли мог предполагать такую сумму. Вот оно…

Он сошел с тротуара и поднял руку, чтоб остановить такси.

Установить моим залогом презренные пять сотен – одну шестидесятую часть залога Кэла Бэрроу – было просто оскорблением.

Я провел четырнадцать часов в комнате для задержанных, где было слишком много тепла и слишком мало воздуха. Я попросил сандвичи с окороком, а получил ветчину и резиновый сыр. Мне задавали одни и те же вопросы четверо разных служащих из окружных и городских учреждений, и ни у одного из них не оказалось чувства юмора.

Мне подали кофе в бумажном стаканчике, который протекал. Мне не разрешили пользоваться телефоном. Три раза мне было велено лечь спать на койке ухабного вида, а потом меня снова поднимали, чтобы задавать вопросы…

Мне предложили подписать заявление, в котором оказалось четыре стилистических ошибки, три орфографических и пять опечаток. И после всего этого, – что должно обойтись налогоплательщикам по крайней мере в тысячу долларов, включая накладные расходы, – они остались на том же месте, с которого начали.

Выбравшись из такси перед старинным каменным особняком и поблагодарив Паркера за то, что он подвез меня, я поднялся к подъезду, открыл дверь и направился к кабинету. Я хотел сообщить Вульфу, что буду в его распоряжении, как только приму душ, побреюсь, почищу зубы, приведу в порядок ногти, причешусь и позавтракаю.

Было пять минут двенадцатого, и он должен был уже спуститься из оранжереи. Но его не было. Огромное кресло за его столом пустовало. Перед столом были сгруппированы четыре желтых кресла, и Фриц нес из приемной еще два. На кушетке в дальнем углу сидели Кэл Бэрроу и Лаура Джей, держась за руки. Когда я вошел, Кэл отдернул руку и вскочил.

– Мы пришли немного рановато, – промямлил он. – Думали, может, ты расскажешь, что там.

– Соревнования по родео, – сообщил я. – Вы пробежали квартал и поймали меня у подъезда. В качестве приза – орхидея.

Я направился в кухню, и через минуту туда пришел Фриц.

– Где он? – спросил я.

– У себя в комнате с Солом и Фредом. Арчи, у тебя сбился галстук и твой…

– Я упал с лошади. У нас прием гостей.

– Да. Мистер Вульф…

– В какое время?

– Мне сказали, что они придут в половине двенадцатого. Леди и джентльмен уже пришли и сидят на кушетке.

– Прибыли пораньше, чтобы подержаться за руки. Извини мои манеры, я провел ночь с неописуемыми людьми, и они испортились. Необходимо их прополоскать. У тебя есть возможность принести мне наверх тосты и кофе через восемь минут?

– Конечно. Даже через семь. Твой апельсиновый сок в холодильнике.

Он повернулся к плите.

Я достал из холодильника стакан соку, взболтал его ложкой, отпил солидный глоток, вышел в холл и поднялся наверх.

Комната Вульфа находилась этажом выше холла, но я прошел мимо и поднялся еще на один этаж к своей комнате.