Энн Перри - Смерть в Поместье Дьявола

Шарлотта не сказала Питту, что вновь побывала у генерала Балантайна. Если на то пошло, она вообще не рассказывала ему о своих последних похождениях, хотя знала, что он в курсе. После того как его привезли из больницы в залитой кровью одежде, она осознала, что Томас так отчаянно хотел поймать убийцу из Девилз-акр, что подвергал себя ненужному риску. Шарлотта по-прежнему холодела при мысли, что этот риск мог стоить ему жизни. Об этом она обычно отказывалась думать: что его могут ранить, даже убить — эти мысли очень уж пугали. Но теперь она никак не могла от них отделаться.

Шарлотта знала: он категорически против того, чтобы она влезала в это расследование, даже с дальнего боку наведываясь к Балантайну. И, по правде говоря, она чувствовала себя виноватой, потому что ей нравилось надевать платья Эмили и кружиться в танце по сверкающему полу. Это же так здорово — покрасоваться… на короткое время!

И ей очень нравился генерал Балантайн. В этом Шарлотта видела свой самый худший и безответственный грех. Она и подумать не могла, что он может испытывать к ней какие-то чувства, помимо ответной дружбы. Само собой, ей хотелось, чтобы он восхищался ею, воспринимал прекрасной и волнующей. Но она просто не верила, что такое возможно.

Однако к тому времени Шарлотта уже видела, как расслаблялось его лицо, освобождаясь от привычной маски, становилось таким ранимым. Она знала, что это более не социальная игра, из которой можно выйти в любой удобный момент.

Разумеется, она ничего не могла сказать Питту: такое просто исключалось. Когда в тот вечер муж пришел домой, уставший и замерзший, а бок болел так сильно, что он едва мог шевелиться, она принесла ему ужин в гостиную, поставила перед ним поднос и молча смотрела, как он ест.

Наконец любопытство и озабоченность перевесили здравый смысл, и, как обычно, язык получил волю.

— Ты узнал, что связывает жертвы? — спросила Шарлотта, как бы между прочим.

Томас скептически глянул на нее и отодвинул поднос.

— Спасибо, все очень вкусно.

Она ждала.

— Нет! — воскликнул он. — Каждый приходил в Акр по своим делам, и пока я не нашел никого, кто мог знать их всех.

— У всех там были дела? — спросила она, пытаясь не выдавать своего интереса. Такого он ей раньше не говорил. — Макс держал там бордель. Но что там делали остальные?

— Пинчин — аборты…

— Женщинам Макса?

— Пока я этого не знаю, но возможно.

— Тогда, может, одна из светских женщин… — Шарлотта замолчала. Помимо того, что идея не из лучших, она себя выдала и прервала его в тот момент, когда он делился с ней важными сведениями. — Извини.

— Извинения принимаются. — Его губы изогнулись в легкой улыбке, он закрыл глаза и чуть ниже соскользнул по креслу.

Шарлотта с трудом сдерживала нетерпение. Чтобы расслабиться, досчитала до ста и лишь после этого заговорила вновь.

— А Поумрой? Только не говори мне, что он учил проституток, как вести счета!

Улыбка на губах Томаса стала шире — возможно, против его воли, — но внезапно исчезла вовсе.

— Нет, он был педерастом… жалкий, отвратительный ублюдок!

Прошло еще секунд двадцать.

— Ох! — вырвалось у Шарлотты.

— И Берти Эстли принадлежала целая улица: жилые дома, мастерские, кабак. Теперь ты знаешь все, — добавил Томас, — но ничего не можешь сделать.

Шарлотта попыталась представить себе Поумроя. Какой человек мог испытывать влечение к незрелым телам детей, таким юным, что они жаждали только безопасности, одобрения, утешения? Они ни о чем не могли его спрашивать, не выказывали ни страсти, ни осуждения. И конечно же, Бог свидетель, они не смеялись над его неуклюжестью и неумением.

И что говорить о них, каждый вечер охваченных страхом, когда новый мужчина ласкает их тела, странным образом все более и более возбуждаясь, а потом набрасывается, совершая некое действо, которого они не понимают, в котором не принимают участия. Шарлотта задрожала, несмотря на ярко горящий в камине огонь, сжалась, будто ей угрожали, ее замутило.

— Не думай об этом, — донесся до нее голос сидящего в кресле Питта. Он открыл глаза и теперь смотрел на нее. — Поумрой мертв. И тебе не остановить педерастов…

— Я знаю.

— Вот и забудь.

Но забыть Шарлотта не могла. Как только Питт ушел следующим утром, она дала Грейс необходимые указания, надела самое теплое пальто и зашагала к остановке общественного омнибуса, где и села в тот, что направлялся в сторону Парагон-уок.

— Ну? — спросила Эмили, едва Шарлотта переступила порог. — Что ты узнала?

Та рассказал сестре о том, что Питта ударили ножом. С тех пор они еще не виделись.

— Это ужасно! Дорогая моя, мне так жаль! Он в порядке? Тебе ничего не нужно?

— Нет, благодарю. Хотя… — Кто же отказывается от такого великодушного предложения? — Да, если у тебя есть бутылка хорошего портвейна.

— Портвейна?

— Да. Он прекрасно восстанавливает силы, особенно в такую погоду.

— Может, ты предпочтешь бренди? — Эмили не отличалась прижимистостью, и ей нравился Питт.

— Нет, благодарю. Портвейна достаточно. Но, если хочешь, пусть будут две бутылки.

— Он что-нибудь выяснил? На него напал этот Акрский рубака? Томас его узнал?

— Он думает, что это обычные воры. И теперь он много чего выяснил. — И Шарлотта рассказала о причинах, которые привели в Девилз-акр Пинчина и Поумроя.

Эмили несколько минут молчала.

— Возможно, это объясняет, почему Адела искала любовников, — наконец заговорила она. — Бедная женщина. С таким мужем не приходится удивляться, что она связалась с Максом.

— Ты совершенно уверена, что Адела Поумрой искала любовников? — спросила Шарлотта — и тут же пожалела о своем вопросе, потому что боялась услышать ответ. — Даже если и искала, это не означает, что она имела что-то общее с Максом.

— Это я как раз знаю — приложила немало усилий в последние дни, чтобы выяснить, кто входит в этот круг.

— Эмили! Ты же не…

— Нет, можешь не волноваться, — холодно ответила сестра. — И вот еще о чем я хочу с тобой поговорить. Расследование — это одно, Шарлотта, но твое поведение по отношению к генералу Балантайну совершенно безответственное. Ты критикуешь Кристину Росс за флирт, и совершенно справедливо, но разница между ней и тобой только в том, что ты уделила свое внимание одному мужчине. И знаешь, урон этим ты можешь нанести гораздо больший!

Шарлотта почувствовала жаркую волну стыда, прокатившуюся по ней. Она не могла заставить себя взглянуть на Эмили. Знала, что не права, но слова Эмили только обострили чувство вины.

— Я к этому не стремилась, — попыталась оправдаться она.

— Чушь! — отрезала Эмили. — Ты искала приключений, и ты их нашла. Ты не предвидела такого результата, потому что не соизволила подумать о том, как отзовутся твои действия!