Уильям Холланд - Московские сумерки

– Не знаю. С официантом он говорил по-русски. Но он не русский.

– А о чем же они говорили – тот человек и девушка?

– Не могу сказать. Они переговаривались тихо. Но они не любовники.

– Не любовники?

– Да, именно так. Они не любовники.

– Почему вы так решили?

– Потому что я занимаюсь любовью.

Она нагло смотрела ему в глаза. Она не произнесла этого вслух, но ее глаза красноречиво говорили: даже последняя шлюха знает, что такое любовь.

– Из гостиниц ничего нет, – сказал Орлов, когда Чантурия после первого допроса заглянул к нему в кабинет.

Перед ним стояли чайник и тарелочка с двумя булочками, посыпанными белой сахарной пудрой. При их виде в животе у Чантурия заурчало. Как это часто бывало, он не успел позавтракать.

Орлов покопался в ящике стола, вытащил еще одну чашку и пододвинул капитану тарелочку.

– Спасибо, – поблагодарил Чантурия и принялся за булочку, высоко задирая голову, чтобы не стряхнуть сахар на китель. – Совсем ничего нет?

– В «Украине» ночью не ночевал один американец, но оказалось, он уехал в Ставрополь, в один тамошний колхоз, и не сдал номер.

– Американцы! Они такие! – промолвил Чантурия. – Кто еще будет сохранять за собой номер только для того, чтобы держать в нем багаж? А ты точно знаешь, что он направился в Ставрополь?

– В агропроме сказали, что он сел в самолет вчера вечером вместе с сопровождающим из их управления международных связей.

– Итак, нам ничего не известно о пропавших иностранцах.

– Но пока еще информация получена не из всех гостиниц. В «Космосе» проживают две тысячи иностранцев. Вечно они спят друг у друга в номерах. А из допроса что-нибудь прояснилось?

– Я узнал, что исчезнувшая девушка вовсе не проститутка или же только-только вступила на эту стезю. Одета без претензий, а те две наших, что были с японцами, ее раньше не встречали.

Якио Фудживара, один из японских бизнесменов, пострадавших при нападении на кафе, оказался представителем корпорации «Кавамото» в Москве Он снимал апартаменты в здании, примыкающем к гостинице «Международная». Второй пострадавший японец был его сотрудником. На допрос они пришли вместе. У одного оказалась сильно порезана рука, у другого – небольшие порезы ладоней и здоровенный синяк под глазом. Третий их соотечественник, совсем не пострадавший, на допрос не явился. Ножи его не задели, потому что эти два японца встали между ним и налетчиками. Он занимал высокий пост в «Кавамото», а эта фирма была поставщиком электронных приборов, столь необходимых Советскому Союзу, что без особой нужды никто не стал бы его беспокоить.

Чантурия не упомянул о проститутках, когда допрашивал Фудживару и его сотрудника. Он только спросил:

– Знаете ли вы кого-либо из людей, напавших на вас?

– Нет, – ответил Фудживара и отрицательно покачал головой.

Он взглянул на своего сотрудника, чтобы тот подтвердил его слова.

– Нет, – откликнулся сотрудник.

– А знаете ли вы кого-либо из присутствовавших в кафе?

– Нет.

– Нет.

– Там была одна пара, мужчина и женщина, они сидели недалеко от вас. Мужчина с Запада и русская женщина, блондинка.

– Да, я помню женщину.

– Да.

– Встречались ли вы с ними прежде?

– Нет.

– Нет.

– Слышали ли вы, о чем они говорили?

– Нет.

– Нет.

– Вам известно, что мужчина убит?

– Я так и думал. Такое несчастье.

– Такое несчастье.

– Вы видели, как его убивали?

– Нет. Мы дрались с налетчиками. А затем, когда они убежали, мы старались погасить пожар. Только потом мы увидели, что этот человек все еще лежит на полу.

– Хорошо. Полагаю, на этом все. Благодарю вас за помощь.

– Спасибо. Между прочим, я понимаю, что ваша организация пошлет сообщение обо всем этом в японское посольство или в нашу компанию…

– Я тоже так считаю.

– Если это так, мы будем весьма признательны. Если вам надо что-то… шотландское виски, может, какие-то мелочи…

– Спасибо. Мне ничего не нужно.

– Понимаю, понимаю. Очень вам благодарны.

– Еще раз благодарю вас за содействие.

– Спасибо.

– Спасибо.

«От Стонова Ивана Петровича

Заявление

Я Иван Петрович Стонов. Мне 32 года. Родился в Москве 17 января 1957 года. Работаю официантом в ресторане «Узбекистан».

Вечером 17 января 1989 года я находился в кооперативном кафе «Зайди – попробуй» на проспекте Мира. Я бываю там изредка, но в этот раз был мой день рождения и мой приятель, официант этого кафе, организовал там для меня небольшую вечеринку. В нашей компании было шестеро: Вячеслав Федорович Арканов с женой Верой, Александра Ивановна Серова, Светлана Калинина, Максим Николаевич Градский и я.

Где-то вскоре после полуночи меня напугали громкие крики в гардеробе кафе. Я услышал крик «Стой!», а затем вопль. Потом в зал ворвались четверо мужчин. Лица их закрывали черные капюшоны, в руках были ножи. Они принялись полосовать ножами людей, сидевших за ближними к входу столиками. Самый первый мужчина сразу же получил серьезный удар. За вторым столиком от двери сидели какие-то азиаты, они вскочили и стали защищаться. Им сильно порезали руки. Двое налетчиков подошли к кухонной двери, но открыть ее не смогли. Какое-то время они барабанили в дверь, а потом один из них сказал: «Уходим, смываемся» или что-то вроде ЭТОГО. Он говорил с каким-то акцентом. Думаю, что он, по-видимому, грузин. После этого он и, кажется, еще двое вытащили из карманов бутылки с бензином и, облив столы, подожгли их.

Четверка убежала через парадную дверь.

Огонь распространялся так быстро, что мы не могли что-либо поделать. Моя девушка попыталась вызвать пожарных по телефону администратора, но телефон не работал. Администратора пырнули ножом, но рана оказалась несерьезной. Он выпроводил всех через парадную дверь, всех посетителей. Повара и официанты, должно быть, убежали через окна на кухне, так как их не было видно, когда я выходил на улицу.

Больше добавить ничего не могу.

Подпись

Иван Петрович Стонов».

Чантурия оторвался от текста.

– Ну что ж, Стонов. Это ваша подпись? – он показал официанту его заявление.

– Да.

– Вы ведь многого не увидели, не так ли?

– Все, что видел, здесь написал.

– Вот эти четверо… Какого роста был самый высокий?

– А-а. Дайте припомнить… метр восемьдесят, по-моему.

– А самый короткий?

– Не очень маленький. Может, метр семьдесят.

– А другие?

– Где-то между этими двумя. Да, определенно так.

– По росту приближаются больше к высокому или к короткому?

– К короткому, по-моему.

– А какой вес того самого высокого, по-вашему?

– Так… – Стонов зачесал подбородок.

«Ванек-ваньком этот малый, – подумалось Чантурия. – А как он вообще попал в Москву и прописался? Без сомнения, за взятку. Быть не может, чтобы такой валенок родился москвичом».