Жозе Джованни - Второе дыхание

– Знаешь, до нашей встречи я был против твоего участия, – признался Антуан. – Можешь спросить у них… (Он не знал, как сказать остальное. Все-таки легавых пришили они двое и никто другой. К тому же именно Гю поймал двух фраеров, наткнувшихся на жмурика.) – Вот… – произнес он еще и раздавил сигарету о фару «мерседеса».

Гю обнял его и сел в «шевроле», ничего не добавив.

Паскаль отъехал. В сравнении с тем, что он только что сделал, перевозка «Врага общества номер один» казалась ему оздоровительной прогулкой.

Паскаль был в ударе и травил корсиканские анекдоты. Гю оказался благодарным слушателем, потому что не знал ни одного.

– Смешно, – сказал он.

– Один корсиканец выступает с ними на эстраде, – сказал Паскаль. – У него потрясный акцент. Кристиан Мери. Если будет возможность, сходи его послушать.

Гю мысленно спросил себя, не свихнулся ли Паскаль.

– Мы богачи, старина, – воскликнул тот. – Будем купаться в золоте. (Он стукнул ладонями по рулю.) Какой кутеж я закачу.

– Ты знаешь, что за это светит вышка? – спросил Гю. – Мне-то без разницы, а с вами дело другое. Вы могли бы жить спокойно.

– А что мы, по-твоему, станем делать? Пойдем исповедываться?

– Я думаю о том, кто дал вам наводку, – объяснил Гю. – Легавые будут за ним следить. Он один знал время и маршрут движения фургона.

– Он не мальчик, – возразил Паскаль. – Имеет награды и все прочее, знает много важных людей.

– Это ничего не значит, – заметил Гю. – Убиты двое легавых. В этом деле, если будут на то причины, они заподозрят даже папу римского.

– И что с того?

– Он не из наших. Может расколоться.

– Не можем же мы… – начал Паскаль.

– Именно. На вашем месте я бы именно так и поступил.

– Но… он знает только Вентуру, а Вентура будет нем, как могила.

– Тогда пусть он это сделает, – посоветовал Гю. Паскаль подумал, что старик резковат, но пожалуй прав.

Как бы то ни было, это дело Вентуры.

– Если он и не расколется, – продолжал Гю, – это не спасет его от тюряги. Даже если останутся сомнения. Прокурор скажет: «Поскольку есть сомнения, я не требую смертной казни. Достаточно пожизненного тюремного заключения». И Вентура сядет. А когда он окажется в централе, его Друзья и пальцем не шевельнут, чтобы его выручить. Я знаю на собственном опыте.

Паскаль ничего не смог ответить.

– В блатном мире помогают друг другу только на воле. А стоит загреметь… Родные шлют передачи, а друзья в лучшем случае передают привет или делают ноги в Америку. А ты подыхаешь. Но если ты выбираешься на волю, они вешаются тебе на шею, как медаль.

Он отказался от предложенной Паскалем сигареты. В начале заключения ему приходилось вертеться, как черту в ризнице, чтобы раздобыть табак. Однажды он подрался с заключенным, менявшим пайку хлеба на «Голуаз», и поклялся больше не зависеть от этой дряни. С того дня он больше не курил.

Гю чувствовал облегчение от того, что высказал Паскалю свое мнение о теперешних блатных.

– Такова жизнь, – заметил Паскаль. – Ты любишь скачки?

– Раньше ходил.

– На фаворита смотрят все.

Они приехали в центр Мирама.

– Высади меня здесь, на углу, – попросил Гю. («Шевроле» прижался к тротуару.) – Не задерживайся. И удачи тебе.

– Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, – сказал Паскаль.

– Знаю.

Гю пожал ему руку и вышел.

Он не спеша дошел до вокзала, думая о Цыганке и Альбане. Он был богат. «Мне будет, на что жить», – мысленно сказал он самому себе.

Через двадцать минут отходил поезд на Экс-ан-Прованс. Оттуда он доедет на троллейбусе до Марселя. Гю купил газету и сел в пустом зале ожидания.

Разве гангстеры ездят в вагонах третьего класса? Разве они сидят в залах ожидания, как работяги? Нет, они раскатывают в бронированных лимузинах, на которых прорываются через полицейские кордоны.

Гю улыбнулся за своей газетой и вытянул нога. Сегодня вечером он слопает банку ананасов. Он обожал ананасы.

Журналисты бросились к месту, где произошло нападение, как утки на майского жука.

Широкая публика забыла про политические новости. Газеты печатали фотографии и жизнеописания всех пострадавших, и живых, и мертвецов.

Была проведена реконструкция событий; свидетелей завалили вопросами, без конца фотографировали. Жена водителя малолитражки вообразила себя Грейс Келли. Следователям приходилось действовать осторожно, чтобы что-нибудь из них вытянуть.

Комиссар Бло прилетел в Марсель на самолете. Фамилия начальника Криминальной бригады этого города была Фардиано. Ее так и называли: бригада Фардиано. Он не переносил Бло, а тот презирал его методы.

– У меня нет времени с вами возиться, – заявил Фардиано вместо приветствия.

– Они сделали вам королевский подарок на Новый год, милейший, – ответил Бло.

– Теперь они убивают полицейских! – заорал Фардиано. – Убивают и сматываются! Я с ними рассчитаюсь!

– Не уверен, что вы найдете, с кого можно взыскать этот долг, – заметил Бло.

– Я в этом городе проработал десять лет и я всех их знаю. Вы слышите? Всех! (Он стукнул кулаком по столу.) Меня им не перехитрить. Вызову кое-кого из них, и тогда мы посмеемся…

– Держите, – сказал Бло, – протягивая ему письмо. – Полагаю, вы будете рады доставить мне удовольствие.

Это был приказ передать комиссару Бло все пули, извлеченные из тел убитых.

– Ну да, а то мы не знали, чего с ними делать! – усмехнулся Фардиано. – Вы ведь спец… Но мы обойдемся без этой ерунды. Можете сделать из них ожерелье, если хотите.

Его толстая короткая рука потянулась к телефону.

– Пришли ко мне кого-нибудь, – приказал он. – Все Равно кого.

«Все равно кто» пришел. У него была типичная для его профессии физиономия.

– Отведи его к Луи, – велел Фардиано. – Пусть ему отдадут весь свинец, которым бандиты начинили свои жертвы.

– Я доложу начальству о вашем благородном поведении, – сказал Бло, выходя.

– Пресвятая Дева! – буркнул Фардиано, прижав ладони к лицу. – Исчезните…

Бло уже вышел, справедливо подумав, что коллега обращался отнюдь не к Пресвятой Деве.

В самолете, возвращаясь в Париж, он поигрывал пулями от «кольта» и другими пулями, более длинными, которые выглядели, как пули от карабина. Четыре от «кольта» и три другого типа. Судмедэксперт утверждал, что пятая пуля, выпущенная из «кольта», прошла через горло жертвы насквозь.

«Каждому по мишени, дело прошло быстро, – думал Бло. – Пули из карабина выпущены с большой дистанции. Стреляли из укрытия спереди. Угол стрельбы менялся по мере движения мотоциклиста».

Он подумал о тех пятерых, которые больше трех часов просидели в заброшенной хижине, пока их не освободили. После такой форы посты на дорогах и патрулирование становились бессмысленными.