Элмор Леонард - Будь крутым

Томми опять закивал.

— Хорошо, ну а если ты все это напридумаешь, заявишься в «Тауэр», а твоей драгоценной Элейн это не понравится?

— Найду другую студию. «Тауэр» я предоставляю, так сказать, лишь право «первой ночи». Если же они завернут это, у меня будут развязаны руки, только и всего.

— Ну а если и дальше все будут это заворачивать?

— Куда ты клонишь?

— Ты всегда галстук носишь?

Чили на секунду опешил. Затем ответил:

— Всегда, если приходит охота. — Прижав подбородок, он кинул взгляд на свой галстук — темно-синий в мелкую красную крапинку. Галстук отлично сочетался с синим летним костюмом и светло-голубой рубашкой. — И что в этом плохого?

На Томми Афене была футболка с монограммой, а поверх — какая-то неглаженая спецовка, ноги обтягивали линялые «Левайс», а под ними дутые кроссовки «Найк». Чили бросились в глаза эти кроссовки, когда Томми только появился с двадцатиминутным опозданием и шел к его столику. Сейчас он поднял руки, демонстрируя себя и свои подтяжки — единственное доказательство его возраста.

— Вот как надо одеваться в этом городе, если подвизаешься в кино или индустрии развлечений.

— Или если вкалываешь чернорабочим, — заметил Чили.

— Разница невелика. И там, и там одеваешься не для публики, не для того, чтобы производить впечатление. Наплевать, как ты выглядишь, твой талант говорит сам за себя, ну а если существует сомнение… — Томми дернул подбородком в сторону своей машины, припаркованной у обочины возле «форда»-пикап. — Ты подкатываешь в своем зашибенном «роллсе», и тачка эта показывает, кто ты есть, черт их всех дери. Ты на чем теперь ездишь?

— На «мерседесе». Сейчас деньги появились.

— Новый?

— Семьдесят восьмой. С откидывающимся верхом.

— Сойдет. А живешь где?

— Розвуд.

— Никогда не слышал о такой улице.

— Дом в испанском стиле. Только его не видно за густой живой изгородью.

— В Беверли-Хиллс?

— В Лос-Анджелесе.

— Индекс?

— Девять — два нуля — сорок восемь. В двух кварталах от Чейзен.

— Значит, пригород Лос-Анджелеса, но район хороший. Практически это Беверли-Хиллс. Я о чем толкую… Об имидже. Бывало, я и костюм носил, и галстук. — Томми сделал паузу. — Мы ведь в одной упряжке, верно? Строго говоря, в одной индустрии развлечений. Так?

Насчет Томми Чили был не слишком уверен, но кивнул.

— Стало быть, это касается нас обоих. Я знаю, что костюм и галстук надевают лишь на похороны или где это строго необходимо… И я запрятал их куда подальше. Даже на официальных приемах сейчас обходятся без черных галстуков.

— И надевают рубашки, как облачение у священника, — сказал Чили.

Томми словно бы согласился с ним.

— Возможно. Ну а если уж я в обществе коллег хочу выглядеть официально, я надеваю фрак или смокинг, а на ноги — джинсы и ковбойские сапожки. Впрочем, и твои бутсы со стальными носами тоже сойдут. Приходится, старик, подлаживаться под здешний стиль. Да если я выряжусь в костюм и заявлюсь в нем, скажем, на рекорд-студию… Да они решат, что я приехал из Форт-Уэйн, Индиана, или другого такого же захолустья. Ну а если я, придя к ним с идеей, по делу, скажем, предложить записи, им не приглянусь, братец мой, они и слушать меня не станут — продюсер, инженер, музыканты и их фанаты, те, что ошиваются возле группы, — все одеты как придется и как им хочется. И тут вдруг вылезаю я в костюме и галстуке? В лучшем случае меня примут за чьего-нибудь агента, а разве агентов слушают?

Он говорил серьезно.

Чили кивнул, чтобы показать Томми, что и он воспринимает его слова всерьез.

— Так кто же мне поможет с одеждой? Армия Спасения? — осведомился он.

— Знаешь, — сказал Томми, — главная проблема для тебя — это отношение к людям, гонор. Самое лучшее оглянуться вокруг на тех, кто находится здесь, в кафе, как они одеты. Но нет, тебе надо выпендриться.

— Я здесь впервые.

— Музыканты и те, кто хочет ими стать, приходят сюда провести время, помаячить. Прислушайся к их разговорам — о записях и альбомах, кого надо перезаписывать, кто подсел на героин и кто бросил, кто в какую рок-группу перешел. Услышишь о том, как их дурят на студиях, как трудно добиться прослушивания и фирменного знака той или иной приличной фирмы. А по их виду успешных не отличишь от тех, кто только еще мечтает выдвинуться.

— Мы тоже здесь для того, чтобы помаячить? — спросил Чили.

Тони отодвинул тарелку и, опершись о стол, приблизился к Чили.

— Я позвал тебя потому, что у меня есть замысел картины.

Чили очень хотелось в уборную, но он медлил. Может быть, пояснение не займет много времени.

— О чем картина? Можешь обойтись полсотней слов или еще короче?

— Я и одним словом могу обойтись, — ответил Томми. — Обо мне.

— История твоей жизни?

— Не совсем. Приходится быть осторожным, когда с тебя еще не полностью сняты ограничения. Понимаешь, Чили, я решил, что именно ты сможешь это сделать, потому что у нас в биографии, так сказать, много общего. Ты поймешь меня с полуслова. Но мне надо быть уверенным, что положение твое на крупной студии прочное и что ты не хамишь людям, оставил это свое пренебрежительное к ним отношение.

— Ты имеешь в виду мой стиль в одежде?

— Я имею в виду то, как ты противопоставляешь себя окружающим, тем, в чьих руках бабки. Думаю, что, подписывая чеки, они получают право иметь то, чего пожелают.

— Чиновник на студии читает сценарий, — сказал Чили, доставая из внутреннего нагрудного кармана коробочку сигар, — он кладет его на стол, звонит агенту, приславшему этот сценарий, и говорит: «Знаешь, старик, читается замечательно, но это не то, что нам надо в настоящий момент».

Томми ждал продолжения.

— Ну и?…

Он подождал, пока Чили срезал специальным ножом кончик сигары и закурил от кухонной спички, которой чиркнул о ноготь большого пальца. Потом Чили продолжил:

— Этот чиновник на студии и сам не имеет ни малейшего представления о том, что им надо. А если бы имел, уж кто-нибудь написал бы для него то, что надо.

Томми наставил палец на Чили.

— Вот что в тебе хорошо, Чил, так это твоя уверенность. Более уверенного парня я не встречал. Ты рассуждаешь с таким видом, словно знаешь, о чем говоришь.

— Так, значит, я профи что надо?

— В числе лучших. Потому я и решил, несмотря на это твое отношение к людям, что с тобой картина выйдет.

— Картина о том, как ты стал работать в звукозаписи? Как выдвинулся в этом продажном бизнесе?

— О том, как я работал не покладая рук, чтобы стать одним из самых высокооплачиваемых промоутеров. Как достиг того, чем сейчас являюсь. Как получил свой фирменный знак: «БНБ продакшн, инк». Что же касается продажности, здесь теперь все переменилось. Помнишь парня по прозвищу Картатерра?