Чингиз Абдуллаев - Измена в имени твоем

— Это был самый засекреченный проект наших немецких товарищей. План самого Вольфа. Были отобраны красивые и обаятельные молодые люди, которые переехали в ФРГ, чтобы начать атаку на сердца старых дев — женщин в возрасте за тридцать, уже не надеявшихся встретить своих партнеров и прозябающих в одиночестве. Разумеется, все женщины такого типа должны были работать в ведомствах особого рода, имевших отношение к правительственным чиновникам, обороне и разведке ФРГ, так интересовавших наших друзей и нашу разведку.

— «Наступление на секретарш», — усмехнулась Чернышева. — Я об этом слышала.

— Дальше вам расскажет товарищ Циннер, — показал на своего коллегу генерал Марков.

— Это было не только «наступление на секретарш», — продолжал Циннер. По-русски он говорил хорошо, но с сильным акцентом. — Мы разработали целую программу. Там были разные люди. Мы использовали любые отклонения возможных агентов. Вы меня понимаете?

— Не совсем.

— Если, это были, как вы говорите, старые девы, мы посылали молодых мужчин. Если это были «розовые», хотя нет, вы говорите — «голубые», в общем, гомосексуалисты, мы посылали людей соответствующей сексуальной ориентации. Если это был мужчина, желающий развлечься на стороне, то с ним знакомили красивую женщину. Мы использовали наклонности каждого из нужных нам людей. И это давало очень большой эффект. Особенно с женщинами. Они обычно бывали болтливы. Знаете, как бывает с женщинами, когда после долгих лет одиночества она встречает своего «принца»?

— Не знаю, — довольно резко парировала Чернышева, — никогда не ощущала на себе.

Марков усмехнулся. Циннер испуганно замахал руками.

— Конечно, нет. Я не это имел в виду. Такая красивая женщина, как вы, наверняка безо всяких сексуальных отклонений.

— Мне тоже так кажется, — холодно подтвердила полковник.

— Наша программа была рассчитана на десять лет. Мы начали ее разработку в восемьдесят первом. Она давала поначалу очень большой эффект, но после восемьдесят девятого года мы по разным причинам оборвали все связи и вынуждены были ликвидировать нашу группу.

— А руководство отдела эмигрировало в нашу страну, — добавил за Циннера генерал Марков.

— Я это уже поняла, — кивнула Чернышева. — Речь идет, очевидно, о восстановлении утерянных связей?

— Да, — ответил Марков, — всегда восхищаюсь твоим умением мгновенно понять ситуацию. Нам нужно восстановить утерянные связи.

Когда он переходил с ней на «ты», это означало высшую степень доверия. И одновременно высшую степень сложности.

— Искать гомосексуалистов, развратников и неудовлетворенных старых дам в коридорах власти, — пошутила Чернышева, — не очень приятная задача.

— Мы обязаны восстановить все связи, — упрямо сказал Марков. — У товарища Циннера есть необходимая документация. Придется выходить на самых необходимых нам людей. Независимо от их сексуальной ориентации. Чем она изощреннее, тем лучше. Агент будет более тесно привязан к нам. Но действовать придется самостоятельно, не рассчитывая на поддержку местной резидентуры КГБ. Мы не можем их задействовать. Сейчас стоит вопрос об общей реорганизации нашей агентуры в объединенной Германии. Руководство ПГУ уже отозвало из Бонна Шишкина. И сейчас по-новому организуется работа четвертого отдела.

— Разумеется, при этом мы должны учитывать мнение наших немецких товарищей, — подчеркнул он в заключение.

— Мне придется возглавить эти поиски? — поняла Чернышева.

— Как обычно, — кивнул Марков, — посмотри, кто лучше подходит для такой работы. Ты ведь у нас лучший специалист по проблемам сексуальной ориентации агентов.

Даже Циннер уловил в словах генерала насмешку. А Чернышева невозмутимо парировала:

— Только под вашим чутким руководством, товарищ генерал. У меня просто нет такого опыта.

Около двух лет продолжалась уникальная ситуация открытых границ. Советский Союз еще существовал, но границы противостояния двух Германий уже не было. Не было Стены, столь наглядно разделявшей Берлин и весь мир пополам, не было прежних жестких кордонов. Но в Восточной зоне Германии по-прежнему находилась огромная группировка советских войск, а в Западной — по-прежнему стояли войска НАТО. И каждая сторона в полной мере пыталась воспользоваться сложившейся парадоксальной ситуацией, в которой перемешались свои и чужие.

Преимущество в этой патовой ситуации, как это ни покажется странным, было у советской стороны. Изначально было понятно, что объединение произойдет на условиях победителей, которые в данном случае будут диктовать свои правила игры. А победителями в данном случае были представители западной стороны. Было ясно и другое. Советские войска должны будут уйти из объединенной Германии. А это означает, что советская разведка — Первое главное управление КГБ СССР и Главное разведывательное управление, представлявшее военную разведку, — получила абсолютные возможности готовиться к размещению по всей стране своей будущей агентуры, которая должна будет функционировать уже после ухода советских войск из Германии.

Уникальность ситуации была и в том, что практически все руководство бывшей восточногерманской разведки перебралось в СССР и во главе с легендарным Маркусом Вольфом готовило «новые» кадры для будущей Германии. Только после августа девяносто первого Вольф покинет пределы СССР и переберется в Австрию, а уже затем предстанет перед судом в Германии, но так и не расскажет ничего о своей деятельности. А пока, в девяностом году, он вместе с группой генералов бывшей «Штази» находится в Москве и помогает в подготовке будущих агентов.

Чернышева начала работу вместе с Циннером. Он предоставил в распоряжение руководства советской разведки необходимую документацию. Ознакомившись со всеми документами, она в полной мере оценила всю изощренность плана руководителя восточногерманской разведки, одного из самых опытных профессионалов в мире — Маркуса Вольфа.

Две недели ушло на ознакомление с документами. А ещев один день генерал Марков лично сел за руль, и они вместе с Мариной Чернышевой выехали за город, на одну из конспиративных дач ПГУ КГБ, где в это время жил сам Маркус Вольф. Она с удивлением, смешанным с восторгом, познакомилась с этим человеком, ставшим легендой еще при жизни. Бесчисленное количество исследований и книг, посвященных этому человеку, не сумели раскрыть даже в небольшой мере весь характер и изощренный ум этого разведчика. Вольф, в свою очередь, с интересом разговаривал с Чернышевой, отмечая необычайно широкую эрудицию и аналитические возможности сидевшей перед ним женщины. В беседе принимал участие и Циннер, приехавший сюда на другом автомобиле.