Борис Соколов - Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)

- Нет, не наша. Потом два револьвера: один наган, а другой не знаю какой. Маленький. Он его за пазухой держит. Одну гранату видел, круглую. Патронов немного, два патронташа неполных. Нож, конечно.

- А одет как?

- Бурка старая. На боку дыра, сказал, что прожег ночью у костра. Рубашка шерстяная, брюки. На ногах чусты. Плохо одет!

- Значит, когда дома был и табак сажал - лучше жил.

- Иван Александрович велел тебе передать, чтобы ты помнил о его задании. Будь осторожен, но и не тяни очень, а то лето опять прикроет банду. Есть хочешь?

- Нет, спасибо. Что еще передал Иван Александрович?

- Сказал, что ты знаешь с кем в Цебельде связаться, но если тебе сообщат, что Минасян пошел в Бешкардаш, - иди туда. К кому там обратиться и какой пароль - тебе скажут. Ну, тебе пора, а то до темноты не успеешь дойти.

- Да, пора! Не забудь передать в Сухум, что три дня назад ночью Минасян был в Маджарке. Встретился с гульрипшским Христо. После встречи Христо пошел домой. Это видел Гурген с почты, он рассказал духанщику Вардену.

- Хорошо, передам.

- Когда?

- Ты уйдешь, в Сухум брата пошлю. Ночью обратно будет. Сам бы пошел, да нельзя, вдруг Минасян придет.

Выходя, Сандро остановился в дверях, долго и внимательно рассматривал кустарник, окружавший дом, и, только убедившись, что он пуст, зашагал в сторону ущелья.

Дорога, вырубленная в горе и выложенная еще в древности огромными каменными плитами, поднималась вверх по узкому ущелью. Слева над ней нависали горы, справа она жалась к обрыву. Солнце, закрытое вершинами гор и лесом, не согревало землю. Было прохладно и сыро. Ветер, дувший в лицо, нес запахи горных трав и незнакомых цветов. На другой стороне обрыва плотной густой стеной стоял густой темный лес. Он отвесно спускался к реке, глухо шумевшей на дне ущелья. Пройдя короткий путь от предгорий, она рвала здесь последнее препятствие и уже дальше, спокойно и плавно, постепенно мелея, текла по долине к морю.

Сандро обдумывал все, что удалось ему узнать. Итак, Минасян доложен встретиться с кем-то у Красного моста, получить письмо для Эмхи, пойти в Бешкардаш и там передать его. Кто же передал ему это поручение? Уж не гульрипшский ли Христо, с которым он недавно виделся? Хорошо бы встретить Минасяна до того, как он увидит человека с письмом. Во всяком случае надо перехватить письмо или помешать его передаче. Надо было торопиться! И Сандро шел широким, размашистым шагом горца, привыкшего к большим переходам. Но жара и нервное напряжение сказывались. Он чувствовал все нараставшую усталость.

За одним из частых поворотов он увидел бивший из горы родник. Чьи-то заботливые руки аккуратно обложили его камнями. Через переполненную запруду выливалась прозрачная струя и, проточив между плитами канавку через дорогу, стекала в обрыв. Посидев около родника, выпив холодной, чуть горьковатой воды, Сандро пошел дальше.

Недолгий отдых мало освежил его, короткое ущелье казалось бесконечным. Потом дорога стала шире и светлее. Горы как бы раздвинулись и открылся вид на широкое плато. Отсюда до Цебельды оставалось не более трех километров. Далеко слева, за темной цепью буковых лесов, выделялась вершина Лыхты. Еще дальше, на севере, в зоне альпийских лугов, освещенные заходящим солнцем, розовели вершины Абхазского хребта.

- Стой! Подними руки! - послышался голос сзади. Сандро остановился и, медленно подняв над головой руки, обернулся. Шагах в десяти, у затененного выступа скалы, стоял человек в бурке. В руках у него была винтовка, направленная на Сандро. Концы серого башлыка закрывали лицо, виднелись только темные глаза, напряженно смотревшие на него.

«Вот и встретились», - мелькнула мысль.

- Чего хочешь? - спросил Сандро, внимательно рассматривая невысокого коренастого незнакомца.

- Куда идешь?

Голос человека был отрывист и хрипловат, во всей его фигуре чувствовалось столько настороженности и напряженности, что, несмотря на серьезность положения, Сандро улыбнулся. После минутной растерянности, вызванной неожиданностью, он успел взять себя в руки.

- Сейчас в Цебельду, - ответил Сандро.

- Зачем?

Сандро посмотрел на него.

- А ты что, кровник или милиционер? Если милиционер, то арестуй меня, отведи в Сухум, тебе хорошо заплатят, потому что я убежал из тюрьмы. А если кровник, не спрашивай, куда я иду, потому что я сам этого не знаю. И ничего не спрашиваю у тебя! У нас в колонии говорили, что в лесу, около Цебельды - Эмухвари, которые помогают таким, как я.

Продолжая наблюдать за неизвестным, Сандро видел, что тот озадачен его словами.

- А не помогут, пойду через перевал, в Россию, - продолжал Сандро, следя за каждым движением своего собеседника. Но тот молчал.

- Если ты будешь говорить со мной, позволь мне опустить руки. Не хочешь говорить, позволь уйти. Мне нечего отдать тебе, у меня нет ни денег, ни оружия, ни пищи.

- А ты не будешь болтать о том, что видел меня? - наконец недоверчиво спросил, не опуская винтовки, неизвестный.

- Кому? - ответил вопросом Сандро. - Не думаешь ли ты, что ради тебя я пойду обратно в клетку, из которой убежал. Я не знаю, кто ты. Ты Эмхи?

- Я Минасян, - ответил незнакомец, продолжая пытливо всматриваться в Сандро.

- Минасян? - с сомнением спросил Сандро.

- Да! Ты слышал обо мне? - наклонив голову, подозрительно спросил Минасян.

- Слыхал! В городе говорили, что Эмхи около твоего дома убили милиционера и русского чекиста. Позволь я сяду, я очень устал.

Теперь Сандро не сомневался, что Минасян его не тронет и постарается узнать все, что о нем говорят в Сухуме.

- Садись! Что говорят в городе еще? - спросил заинтересованный Минасян.

- Что говорят! - цокнул языком Сандро. - Много! Говорят, что ты не виноват, что Эмхи тебе не доверяют и ушли от тебя. Мало ли что болтают городские бездельники и женщины! Отними у них языки и в городе будет скучно, как на базаре в понедельник.

Минасян опустил винтовку и, подойдя ближе, сел на землю.

Сандро продолжал болтать, рассказывая сухумские новости.

А между тем начало быстро темнеть. Вскоре Сандро уже не различал лица Минасяна, сидящего всего в нескольких шагах. С темнотой пришла прохлада. Далеко на дороге скрипела арба, слышался голос погонщика, торопящего своих буйволов. Где-то лаяли собаки. Наконец Сандро замолчал. Минасян притих и задумался. О чем он думал? В селениях женщины, наверно, раздували мангалы, чтобы накормить пришедших с поля мужей. Усталые, набегавшиеся за день дети, готовясь ко сну, из своих углов наблюдали за взрослыми. Хозяйки, разогревая еду, неумолчно тараторили, выкладывая новости прошедшего дня молчаливо сидящим у огня мужчинам. Пахло подгоревшим молоком, скотом, который мерно жевал рядом, за стеной, - уютными сельскими запахами, привычными для горца, такими заманчивыми для оторвавшегося от своего дома Минасяна. Воспоминания о семье охватили его.