Чингиз Абдуллаев - Крах лицедея

– Я не уверен, что людям нужен Дронго, – грустно признался он. – Может, мое время закончилось? И мне пора бросить поиски гармонии, которая в общем-то невозможна. И наконец признать победу Зла над Добром в их вечной борьбе. Вы знаете, что за долгие годы моих расследований я пришел к парадоксальному выводу. Добро никогда не может быть сильнее Зла. Добро не умеет маскироваться, приспосабливаться, лгать, предавать. И кажется, что Добро проигрывает уже тысячу лет. Но на самом деле идеи Добра все равно побеждают. Зло никогда не сможет победить. Оно самопожирающая себя субстанция. Зло должно делиться, враждовать друг с другом, снова делиться и снова враждовать. Оно пожирает себя изнутри и поэтому изначально обречено на вечное поражение.

– Интересная теория, – улыбнулась его словам Ирина. И тут же ее лицо снова омрачилось, – наверное, я плохой сотрудник Интерпола. Ведь я обязана была вычислить убийцу, но не смогла ничего сделать.

– Вас ввел в заблуждение его рост, – сочувственно сказал Дронго. – Вы ведь точно знали, что рост у него метр семьдесят восемь и он не может его изменить. Но он так же точно знал, что с таким ростом ему не стоит рисковать. Ведь отпечатки пальцев не меняются всю жизнь, даже если попытаться сжечь их кислотой.

– Он изменил рост, – выдохнула Петкова, – как я могла об этом не подумать.

– Дудник знал, как именно его будут искать. Поэтому он изменил внешность, нарастил себе кости, став выше на восемь сантиметров, и спокойно появился здесь, выдавая себя за Дронго, хотя я немного выше его. Правда, всего на один сантиметр. У меня рост метр восемьдесят семь, а у него после того, как он «подрос», только метр восемьдесят шесть. Кроме того, весь мир знает, что я всегда носил ремни и обувь фирмы «Балли». А он – от «Боттичелли». И наконец, запах «Фаренгейта». Вы должны знать, что уже много лет я пользуюсь именно этим парфюмом. А Дудник, выдававший себя за меня, пользовался совсем другим. Кажется, «Кензо». Это достаточно сильно ударяло в нос.

– Я не придавала значения таким мелочам, – возразила она.

– Нужно было придавать, – возразил Дронго, – из мелочей складывается успех нашей работы. Как хорошо, что я три-четыре раза в году приезжаю в Севилью, в больницу к одной моей знакомой. И я абсолютно случайно узнал о том, что эксперт Дронго находится в вашем отеле. А так как в мире больше нет второго Дронго, мне захотелось приехать сюда и разобраться. Как видите, я успел вовремя.

– Простите меня, – она виновато опустила глаза, – все произошло из-за меня.

– Никто не виноват, что так все получилось, – мягко возразил Дронго, – выбросьте из головы мысли о своей вине. Вашей вины тут нет.

– Я буду помнить об этом всю жизнь, – упрямо сказала она, поднимаясь, – и спасибо вам за все. Если бы не вы…

– Это произошло случайно, – примирительно сказал Дронго, – подождите, Ирина, я хотел только задать два последних вопроса.

– Что за вопросы? – не поняла она.

Он поправил платок в кармане. Это был «Ланвен», которому он стал отдавать предпочтение в последнее время. И задал первый вопрос:

– А какой Дронго вам понравился больше? Фальшивый или настоящий? У него гораздо больше волос, чем у меня. И он намного симпатичнее…

– Нет, – сказала она, улыбнувшись, – мне нравятся подлинники. Никогда не любила фальшивки. И копии мне тоже не нравятся.

– Тогда последний вопрос, – сказал он, поправляя галстук. – У вас исчезла причина, мешавшая вам встретиться с другим Дронго?

Ирина успела рассмотреть мелькнувшие в его глазах смешинки. Поэтому, сдерживая смех, без всякого смущения призналась:

– Уже все в порядке, – и с истинно женским лукавством сама задала вопрос: – Вы спросили из любопытства или имеете конкретные виды на сегодняшнюю ночь?

– Я думаю, праздное любопытство мне чуждо. Но боюсь, что не смогу вам понравиться как другой Дронго.

– Мы это проверим, – сказала она, снова усаживаясь за стол, – и обещаю вам, что на этот раз вы не станете выступать в роли ментора. Во всяком случае, мне так кажется.