Чингиз Абдуллаев - Инстинкт женщины

— Вы правы… Есть еще обстоятельства. Вы защищались на кафедре, где старшим преподавателем работает его родная тетка, сестра его матери. Она может вас рекомендовать своему племяннику.

— Елизавета Алексеевна?

— Да. Это двоюродная сестра его матери. Она до сих пор считает, что вы загубили свой талант, отказавшись от докторской диссертации. Мы ее осторожно прощупали: она по-прежнему убеждена, что вы трудитесь в научно-исследовательском институте. Для нас важно, что вас, в вашем качестве, никто не знает в Москве, уж точно — среди нашего контингента. Не считая, конечно, сотрудников ГАИ, — не удержался от сарказма генерал.

— Хорошо, — она оценила его ответ. — Вы ответили на мой первый вопрос. Второй вопрос. Как вы думаете, сколько времени может занять подобная операция? Только не говорите мне, что два или три месяца. Я вам все равно не поверю.

— Полгода минимум. — Генералу не хотелось врать. Он смотрел в глаза женщины и понимал, что лгать просто нельзя.

— И наконец, самый важный вопрос: кто этот человек?

Генерал молча открыл папку, лежавшую перед ним, и протянул фотографию.

— Узнали?

— Рашковский? — изумленно спросила она. — Это Валентин Рашковский?

— Да, — кивнул генерал, — это он. По свидетельству западных источников, один из самых богатых людей в нашей стране.

— Я думала, он бизнесмен. Или политик. — Она вернула фотографию.

— И политик тоже. Одновременно он и удачливый коммерсант, очень удачливый. И кое-что еще. В общем — достаточно интересный человек.

— Интересный для кого? — уточнила она.

Генерал явно смутился. Он медлил с ответом, решая, как лучше выйти из затруднительного положения.

— Он представляет интерес для оперативной разработки, — нашел он подходящий ответ и подвинул к себе другую папку. — Судя по вашему делу, которое нам дали с таким трудом и из которого вытащили девять десятых всего объема, вы владеете английским и испанским языками, неоднократно бывали в командировках за рубежом. Я до сих пор не верю, что нам удалось найти такую блистательную кандидатуру. Неужели вы этого не понимаете?

— Я владею еще и французским, — сухо сообщила она, — а кто, кроме нас двоих, будет знать об операции?

— Никто. Некоторые подробности еще будет знать ваш связной. Больше никто. Еще несколько человек в курсе, что вы к нам прикомандированы. Но сути дела мы им не сообщали. Даже наш министр, который ходатайствовал перед вашей службой, тоже не посвящен.

— Ясно. Вы планируете, значит, вывести меня на вашего подопечного через его родственницу?

— Не только. Но она будет одним из важных элементов разработки нашей операции.

— Меня рекомендуют его личным секретарем?

— Да. Он до сих пор говорит по-английски с некоторым затруднением. Вам придется сопровождать его в зарубежных командировках.

— Вы можете ответить мне еще на один вопрос? Только предельно искренне.

— Конечно, — удивился генерал, — что вас интересует?

— Я должна буду с ним спать?

Генерал дернулся. Ему явно не понравился вопрос.

— Я же вам сказал, что мы не смогли узнать характера его отношений с бывшим секретарем, — несколько раздраженно сказал он, — вы можете с ней поговорить, если хотите. Но только после того, как он согласится взять вас на работу. Если они были близки, возможно, вы это почувствуете. Но я не знаю. И не думайте, что мы собираемся использовать вас в этом качестве. Он просто не тот человек, который будет выбалтывать свои секреты в постели. Достаточно, если вы просто будете его секретарем. Мне казалось, что в вашем возрасте все эти амурные истории уже не так важны.

— У меня пока нет климакса, генерал, и я вполне нормальная женщина, — сказала она, глядя ему в глаза, — не нужно говорить о моем возрасте.

— Даже слишком нормальная, — пробормотал чуть покрасневший генерал, — извините меня. Я, кажется, неточно выразился. — Помолчав немного, он спросил: — У вас есть друг? В ваших документах написано, что вы не замужем, но у вас есть сын.

— Друг есть. Мужа нет. Хотя полагаю, что и мой друг будет очень недоволен, если я попытаюсь объяснить ему детали нашей операции.

— Мне трудно понять, когда вы говорите серьезно, а когда шутите, — признался генерал, — но теперь вы все знаете. Конечно, вы по большому счету вправе отказаться, но мы не успеем в нужные сроки найти сколько-нибудь подходящую кандидатуру. Вы наш уникальный шанс, единственная возможность. Наши аналитики уже разработали несколько вариантов… и мы надеемся, что вы не откажетесь, полковник Чернышева.

— У меня есть право выбора?

— Думаю, теперь это очень сложно. После того, как я показал вам фотографию… Согласитесь, я не могу всем рассказывать о столь секретной операции ради приятной беседы, даже если собеседник — полковник разведки, — добавил он, заметив злой огонек в ее темных глазах.

— Хорошо, — кивнула Чернышева, — я постараюсь доказать, что умею работать, а не просто вести приятную беседу. Или у вас в запасе есть еще какие-нибудь соображения?

Генерал развел руками:

— Я могу только радоваться, что мы будем сотрудничать с таким опытным специалистом… И красивой женщиной, — поспешно добавил он, негодуя на себя за замедленную реакцию.

Он помнил этот день во всех подробностях. И хотя прошло много лет, события именно этого дня каким-то непостижимым образом отложились в его памяти. Все началось утром, с перешептывания родителей, когда отец довольно раздраженно советовал матери заткнуться и не лезть в его дела. Затем снова горячий шепот матери, доносившийся из спальни. И громкий крик отца:

— Я ему покажу, как снимать меня с работы! Я отправлю письмо са-мо-му.

— Они тебя найдут, — голос матери тоже повысился, чувствовалось, как она волнуется.

— Нет, — упрямо повторял отец, — одень мальчика, мы пойдем вместе с ним.

— Но он еще не завтракал, — мать пыталась отстоять сына, уже понимая, зачем он понадобился.

— Быстрее! — заорал отец.

Почти тут же мать вышла из спальни, и ее теплые проворные руки достали его из кроватки. Потом его быстро одевают и — ура! — не заставляют есть на завтрак постылую манную кашу. Отец берет его в свой автомобиль, сажает, как взрослого, на переднее сиденье, рядом с собой, и они уезжают в отцовской роскошной машине, которой завидовали все соседские мальчишки.

Ни у кого в доме не было такой машины. И не только в доме, но и во всем Тбилиси. Его отец был директором самого крупного в городе универмага, и при встрече с ним уважительно здоровались не только обычные люди — учителя, врачи, соседи, знакомые, но и сам генерал, живущий в третьем подъезде. Директор универмага Давид Рашковский был потомком польских колонистов, которые появились в Закавказье еще в середине прошлого века. Именно тогда на Кавказ стали ссылать польских бунтовщиков, и они оседали на этих землях. Отец Давида — Яцек Рашковский приехал в Тбилиси еще мальчиком и вырос в этом городе, ставшем для него родным. Здесь он встретил и свою любовь — Нину Дадиани, девушку из известного мингрельского рода, проживавшую в Тбилиси со своей семьей. Отец Нины долго возражал против встречи своей дочери с сыном никому не известного бунтовщика, к тому же человека другого народа. Но и он сдался, когда узнал, что княжеский род Рашковских насчитывал несколько поколений именитых шляхтичей.