Хайнц Фивег - Пожар в лаборатории №1

Прошла неделя. В лабораториях завода исследования шли своим обычным порядком. Но возбуждение, вызванное последними событиями, в которых, очевидно, был замешан и шпионаж, не спадало. В столовой за обедом разворачивались ожесточенные дискуссии, мнения резко расходились. В лабораториях царило слегка подавленное настроение. Никто не знал, кому верить, пока преступление не раскрыто. Органы государственной безопасности напряженно работали. Все сотрудники исследовательских отделов, даже уборщицы, дали показания.

Хансен размышлял о двух перекрестных допросах, на которые его вызывали. Он спокойно и уверенно отвечал на один вопрос за другим и при этом смотрел комиссару прямо в глаза.

Тысячу раз он продумывал свои показания. Нет, его ни в чем нельзя заподозрить. Отпечатки пальцев его не выдадут. От этого уберегли перчатки. Собаку собьет со следа специальный порошок, который он рассыпал за собой. Пустой пакет от газа и непроявленные рентгеновские снимки уже уничтожены. Только на секунду он вышел из равновесия. Это когда комиссар спросил про заранее открытую дверь запасного выхода из фотокомнаты. Но и здесь Хансен молниеносно сориентировался и нашел ответ. Он вспомнил свои слова:

– ...Как только прозвучало: «Пожар в лаборатории №1», я, как ответственный за противопожарную безопасность в нашем отделе, бросился к двери запасного выхода, открыл ее и приказал всем своим коллегам немедленно покинуть лабораторию и перейти в убежище. Я закрыл дверь за последним человеком и побежал в фотокомнату, где лежало много фотоматериалов. Что-то заставило меня посмотреть направо. Может, крик «Огонь!» заставил меня обернуться, не знаю. Но все равно, я проверил фотокомнату и только тогда, уже немного успокоившись, пошел в убежище.

«Если бы они знали, что я вышел в коридор не через запасной выход фотокомнаты, а через помещение лаборатории – мне был бы конец, не успел бы даже сказать «ой!». Но они никогда не узнают об этом. Никто не мог меня видеть, потому что там не было ни одной живой души. Люди были уже в убежище».

И все-таки Хансен ощущал какую-то тревогу.

Вдруг ему показалось, что кто-то стоит за его спиной. В последние дни инженер Хансен стал очень подозрительным. Ему казалось, что товарищи тайно следят за ним. Их взгляды, жесты казались ему подозрительными, необычными. Но он сразу же брал себя в руки: глупости! Это все только нервы, болезненное воображение! Каждый человек имеет право смотреть на другого. Он медленно повернул голову и взглянул в лицо своей ассистентки.

– Я не хотела мешать вам, коллега Хансен. Вы уже просмотрели эти расчеты? – и она указала на лист бумаги, лежащий перед ним.

– Нет, еще не все. Но я сейчас заканчиваю.

Женщина наклонилась к нему и сказала приглушенно:

– Вы, наверное, как и я, все время думаете о шпионе. Вы верите, что доктор Штегеман... – Ассистентка не договорила.

Хансен проглотил слюну, его сердце начало биться быстрее. Он покрутил карандаш между пальцами и пожал плечами.

– Верить... – ответил он задумано, – верить – это уже слишком. Лучше сказать – подозревать. Еще ничего не доказано. Или вы что-то слышали?

– Нет, об этом очень мало говорят. Знаете, что я думаю? Шпион вошел в лабораторию №1 через убежище. Преступники всегда так изобретательны. Хотя полиция и ищет преступника среди нас, но я думаю, что это бесполезно. Разве вы, например, можете подумать такое о ком-то из наших коллег? Я – нет. Я с этим не согласна.

Хансен принужденно улыбнулся.

– Вы верите в честность? Конечно, я такого же мнения, как и вы. Однако ручаться головой за тридцать человек, которых, откровенно говоря, знаешь поверхностно, тоже нельзя. Вы считаете, что доктора Штегемана задержали безосновательно?

Взволнованная ассистентка вздохнула и замолчала.

Была суббота. После окончания рабочего дня рабочие и инженеры шумной толпой выходили через широко открытые ворота радиозавода. Трещали моторы мотоциклов, звенели велосипеды. Большие пестрые автобусы один за другим останавливались недалеко от ворот. Мужчины и женщины плотной толпой окружали их, заходили внутрь, и машины отходили.

Инженер Хансен быстро перешел через дорогу, чтобы успеть на автобус, но кондуктор уже отправила машину. Он с досадой глянул вслед и пробормотал что-то себе под нос. Затем закурил сигарету, подошел к самому краю тротуара и посмотрел вдоль улицы. Очередного автобуса пока не было видно. На остановке собиралось все больше и больше людей. Хансен нетерпеливо ходил туда и обратно по тротуару. Раздраженно взглянул на часы, и, когда поднял голову, случайно посмотрел в лицо мужчине, который, не таясь, пристально рассматривал его. У Хансена пересохло во рту. «Криминальная полиция! – мелькнула мысль. – Один из тех, кто следит за мной!» И он с деланным равнодушием отвел взгляд в сторону и спокойно поднес сигарету ко рту.

«Проклятье! Этого еще не хватало!» – подумал он. Хансен повернулся и как бы невзначай еще раз взглянул на незнакомца сбоку. Вдруг Хансену показалось, что этот резко очерченный профиль ему знаком. Или, может, он ошибается? А может, уже видел где-то этого человека? К остановке приближался автобус, и это прервало мысли Хансена. Он первым ступил на подножку. Случайно или нет незнакомец оказался рядом с ним и в автобусе? Хансен притворно-равнодушно разглядывал улицу.

– Рыбацкая! – объявила кондукторша.

Хансен вышел из автобуса и облегченно вздохнул, когда увидел, что незнакомец поехал дальше. Хансен глянул вслед автобусу и завернул за угол.

Улица тянулась по окраине города. Издалека слабо, будто сквозь вату, слышался городской шум, гудки автомобилей. На этой улице Хансен снимал квартиру из двух комнат. Скоро уже год, как он перебрался сюда. Хансен прошел через сад, разбитый перед нарядным домиком, открыл тяжелые дубовые двери и не торопясь поднялся по лестнице. Пушистая дорожка смягчала его шаги. Молодой человек вынул из кармана ключ, открыл дверь, вошел, потом запер дверь изнутри на засов. После этого быстро перешел в другую комнату, служившую спальней. Открыл широкие дверцы стенного шкафа для одежды. На толстой медной перекладине висели на плечиках костюмы и пальто. Хансен быстро сбросил одежду на кровать, снял медную перекладину, раскрутил ее и вытащил из полой трубки тщательно свернутые чертежи и бумаги, покрытые цифрами. Медленными шагами вернулся в первую комнату.

На маленьком столике лежали книги. Хансен много читал. Часто после работы он ложился на топчан и читал до поздней ночи. Но сегодня и не взглянул на книги. Снял пиджак, вынул из шкафа небольшой чемодан и начал складывать в него одежду и белье. Окинул взглядом комнату, проверяя, не забыл ли чего из того, что надо было взять. Взгляд его скользнул по топчану, глубокому, уютному креслу и остановился на большом экране телевизора.