А. Веста - Оракул

Зловеще скрипнули петли сейфовой двери. Парнасов загнанно оглянулся на скрип: на пороге его темницы стоял доктор Иммортель в зеленом хирургическом халате. В измазанной зеленкой ладони он сжимал ручку чемоданчика. Под мышкой у доктора торчал сачок для ловли пиявок.

Следом за Иммортелем четверо крепких парней в комбинезонах с эмблемой «Гидры» вкатили странное кресло с множеством механических зажимов, ременных петель и фиксаторов, похожее на летный тренажер.

— С Новым гадом, — зловеще проскрипел Иммортель и позеленел еще больше.

— У вас по сюжету что-то гаденькое, господин Бессмертник? — отозвался Парнасов.

— У нас по сюжету новогодний банкетик, — в тон ему ответил доктор.

— Вот и славно! Я готов подкрепиться жареным поросеночком или дюжиной перепелов на вертелах, — все еще бодрился Парнасов.

— Не рекомендую переедать на ночь, тем более что в эту ночь ужином станете вы, милейший. Мои «черные вдовушки» будут в восторге…

Он снял крышку с большой медицинской биксы. В ней кружились и расправляли капюшоны пиявки «вечной молодости». Зеленый доктор с нежностью наблюдал за голодными конвульсиями своих подопечных. Для увеличения аппетита у «водяных червяков» в биксу был залит кислый хлебный квас.

— Потерпите немного, прелестницы, — ласково приговаривал он.

Парнасов затравленно огляделся, отчаянность положения придала ему решимости. Сбив с ног зеленого доктора, он в один прыжок очутился у железных дверей и даже успел повернуть сейфовый «рубильник», заменявший замок, но возникшие за дверью два дюжих «гидранта» профессионально уложили Парнасова ухом на скользкий кафельный пол. Затем стащили с беззащитного пленника всю одежду и швырнули его в кресло. Щелкнули зажимы, чмокнули пневматические присоски, и Парнасов завис в кресле, как муха в паутине.

В пыточную скользнули Бета и Гимел, одетые медсестрами. В их руках заиграли опасные бритвы. Чуя недоброе, Парнасов зажмурил глаза. Глумясь над скромным «достоинством» маститого писателя, агентши быстро и бесстыдно скосили все заповедные «лужки» на теле Парнасова.

— Вот и славненько, — потер ладони Иммортель, — мои пиявочки проголодались!

— Типичный плагиат! — выплюнул Парнасов в лицо своему мучителю. — Я разгадал вас, Дуремар. Ваш номер в колоде — тринадцать. Это карта «Смерть». Ад, где твоя победа? Смерть, где твое жало?

— А вот оно…

Зеленый доктор раскрыл чемодан и с грохотом вывалил на столик разнокалиберные щипцы и зубодробительные клещи.

Дверь в камеру распахнулась и появился луноход Нихиля.

— Ну-с, приступим, — скомандовал он, потирая влажные ладошки. — И поторопитесь!

— Да я и сам хотел бы разделаться с ним побыстрее, — вздохнул Иммортель, поглядывая на часы. — До Нового года — всего ничего, а я все еще на службе.

— Ну, так отравите или застрелите меня, — воспрял духом Парнасов. — Только не мучайте…

— Сожалею, — вполне искренне вздохнул Нихиль, — но вы просто обязаны помучиться перед смертью.

— Вы последователь маркиза де Сада? Вы получаете удовольствие от мучений своих жертв? — догадался Парнасов.

— Я уже ни от чего не получаю удовольствия, — равнодушно признался Нихиль. — Но ваше предсмертное любопытство делает вам честь. Вы напоминаете мне Сократа — говорят, в последние часы перед казнью он все еще пробовал научиться играть на кифаре. Все дело в том, что вы, Парнасов, просто обязаны помучиться перед смертью, а мы сэкономим пулю.

— Я оплачу, — пообещал Парнасов.

— Нет-нет, не уговаривайте меня. Я выполняю свой служебный долг и уполномочен поставить «замок» на сундук с вашим именем. Вы слишком много знаете, и после смерти ваши знания неизбежно поступят в общий банк, откуда их могут вытащить всякие экстрасенсы или доморощенные медиумы. Но если вы умрете в муках, без духовного просветления, то ваш дух будет охранять тайну, привязанный к ней страшной памятью. Так мы поступаем со всеми, кто заглянул в запретную кладовку.

При помощи этих простеньких инструментов инквизиторы Средних веков ставили замки на древние знания. Души замученных ими «ведьм» становились пугалами на путях к нему и «живыми мертвецами», охранявшими сундуки с сокровищами… Согласитесь, это тема для целого романа, но вы его уже никогда не напишите. Прощайте, Парнасов, мы вряд ли увидимся. Даже там, — Нихиль неопределенно покрутил пальцем, то ли показывая наверх, где резвились в волнах бирюзового эфира посетители аквапарка, то ли вниз, к огненному ядру Земли.

— Тринадцатый, приступайте! — скомандовал он.

При звуках своего номера зеленый доктор радостно звякнул инструментами, словно застоявшийся конь колокольцами.

Если боги хотят покарать грешника, они в первую очередь лишают его разума. То же случается и с более крупными общественными организмами и даже мощными и законспирированными силовыми центрами. Пока на одном конце Москвы полыхала и ухала взрывами девятиэтажная коробка «Гидры», остальные щупальца Мерцаловского спрута тряслись в конвульсиях. Набор из четырех простых цифр, которые ровно двадцать два раза умудрилась ввести в компьютер заблудившаяся провинциалка, произвели что-то вроде трепанации и взломали электронную защиту мозга корпорации, сделав его доступным и беззащитным. Сверхнадежный компьютер внезапно завис и перепутал все команды. Системный сбой в последнюю в году ночь обернулся крахом и финансовым апокалипсисом великой игровой империи. В эту ночь все игроки, заглянувшие на огонек в мерцаловские казино, ушли с гигантскими выигрышами, до дна вычерпав все мерцаловские закрома. Да и могло ли быть иначе, если за плечами девушки, бросившей вызов «Фортуне», было само Копье Судьбы: обладающий им не проиграет ни одной битвы ! Деньги оказались слишком иллюзорным признаком власти. А конец иллюзий для большинства живущих на Земле означает смерть. Что за неприятное слово, словно все уже смерили, пересчитали и решили за тебя. «Мэне, мэне, тэкел упарсин» — (Исчислено царство твое!) — это огненное предупреждение портило настроение власть имущих еще со времен правителя Валтасара, и Рем Яхинович все сильнее ощущал жестокую власть числа над своей жизнью. В эту ночь его финансовые активы упали до нуля, но еще оставалась заветная жемчужинка, сияющая на пояске ночной столицы, как драгоценная пряжка, — его новый роскошный аквапарк.

Сообщение о гибели игорной империи застало Рема Мерцалова на теплом, подсвеченном кварцевым солнцем пляже его аквапарка. Новогодняя ночь в «Тортиле» выдалась тропически жаркой. Сегодня здесь оказались только свои: лучшие люди Москвы, слуги народа и целый сонм их обслуги, и этот последний в истории мерцаловской империи праздник походил на страшный пир во время чумы.