Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши

— Что было потом? — спросил Сано.

— Я отвела госпожу Глицинию в гостиную, где ее дожидался правитель Мицуёси, и поднесла им саке.

Ритуал приветствия между таю и клиентом напоминал свадебную церемонию, во время которой пара пьет из одной чашки, чтобы скрепить союз. Сано представил, как Глициния сидит наискосок от Мицуёси, безучастная и безмолвная, и соответствии с обычаем. Она пьет из своей чашки, а Мицуёси смотрит на нее с предвкушением…

Сано взглянул на яритэ. Ее руки оставались сцепленными, глаза бегали.

— Это была их третья встреча, поэтому я отвела их наверх, — сказала она.

Ни одна таю, не станет заниматься любовью с клиентом во время первой или второй встречи. Глициния, как того требует традиция, должна была дважды отказать Мицуёси. Сано представил, как Момоко, госпожа Глициния и правитель Мицуёси поднимаются по лестнице в спальню, где правитель должен был, наконец, получить свою награду. Воображение нарисовало выражение их лиц: у Мицуёси — жадного ожидания, у Момоко — лукавое, а у Глицинии — наигранно бесстрастное. Знал ли кто-то из них, чем закончится это свидание?

— Я провела их в комнату, — сказала Момоко, — и Глициния отослала меня. Правитель Мицуёси закрыл дверь.

— Присутствовал ли при этом кто-нибудь кроме Глицинии, правителя Мицуёси и вас? — спросил Сано.

— Нет. Я лично отвела их наверх. Таков обычай. А обычаи в Ёсиваре нерушимы.

— Потом я спустилась вниз. Я должна была следить за проститутками, которые развлекали гостей на вечеринке. Как же я мучаюсь с этими никчемными девицами!

Момоко снова затараторила, превращая разговор в пустую болтовню, явно не желая обсуждать дальнейшее. Но именно это интересовало Сано больше всего.

— Вы видели госпожу Глицинию после того, как покинули комнату?

— Нет, больше я вообще ее не видела. — Яритэ так сильно сцепила пальцы, что они побелели.

— Вы не знаете, куда она пошла?

— Нет. Она не могла сказать мне этого, поскольку никуда не собиралась.

— Кому она могла сказать? — спросил Сано.

Момоко задумалась, прикусив губу.

— Глициния не поддерживает близких отношений с другими проститутками. Она очень замкнутая. — Лицо Момоко обиженно скривилось. — Она со мной даже не разговаривает без необходимости, потому что ненавидит меня. Эти нынешние девицы совсем не уважают старших. Я выбиваюсь из сил, учу их, и чем они мне платят? Относятся словно к злой старой надсмотрщице за рабами! — В ее голос вернулись металлические нотки. — Ну, мне, конечно, приходится их наказывать за непослушание. Но я и сама не меньше страдала в свое время.

Жестокость наставниц по отношению к проституткам в Ёсиваре была общеизвестна, и инцидент, свидетелем которого стал Сано, далеко уступал обычным избиениям и унижениям. Бывшие проститутки вроде Момоко подвергали своих подопечных издевательствам, через которые когда-то прошли сами. И Сано подозревал, что проститутки и яритэ взаимно ненавидят друг друга, тем более что одни из них были молоды и желанны, а другие явно утратили всю свою прелесть.

— Вы так же сильно ненавидите Глицинию, как и она вас? — спросил он Момоко.

— Конечно же, нет! Я люблю всех девочек как собственных дочерей! — фальшиво возмутилась яритэ. — Что-то плохое случилось с Глицинией, и вы считаете, что сделала это я? — резко спросила она.

Сано отметил, насколько быстрее Момоко отреагировала на подтекст, что Глициния пострадала или убита, чем испугалась возможного обвинения.

— Так это вы сделали? — спросил он.

— Нет! Я не знаю, где она и что с ней произошло. Клянусь, я не видела ее после того, как покинула комнату!

— Давайте поговорим о правителе Мицуёси. Что вы можете о нем сказать?

— Я? — На лице яритэ отразилось замешательство — наигранное или искреннее, Сано не знал. — Я едва была знакома с этим человеком. Видела его только на вечеринках или когда приводила к нему на свидание проституток.

— В ту ночь вы его больше не видели?

— Нет… не видела, пока не нашла его… — Момоко отвела взгляд и тихо добавила: — Мертвым.

— Как вы обнаружили труп? — спросил Сано.

— Поднялась наверх и заметила, что дверь в его комнату открыта. Заглянула внутрь и увидела, что он там лежит.

— Для чего вы поднялись наверх?

— Хотела проверить другую проститутку, которая занималась с клиентом. Эти девицы лучше себя ведут, когда знают, что их подслушивают. И еще мне хотелось немного передохнуть. Вечеринка была шумной, и у меня разболелась голова, а на втором этаже немного потише.

То, что она привела несколько причин, когда хватило бы и одной, насторожило Сано. Однако Момоко так волновалась, что он никак не мог определить, лжет она или просто нервничает. Да и любой занервничал бы перед угрозой казни.

— Ваша заколка стала орудием убийства, — сказал Сано. — Как вы это можете объяснить?

— Моя заколка? Правда? — Потрясенная Момоко визгливо хихикнула, но Сано не исключал, что она узнала свою вещь, когда обнаружила труп Мицуёси. — Ах да, я давным-давно потеряла эту заколку… даже не помню когда. Не имею представления, как она там оказалась.

Ее бормотание оборвал презрительный мужской голос от двери:

— Полагаю, вы воткнули ее в глаз правителю Мицуёси. Вслед за начальником полиции Хосиной в комнату вошли ёрики Ямага и ёрики Хаяси. Должно быть, они подслушали весь разговор. Хосина навис над съежившейся от страха яритэ.

— Вы поднялись наверх прошлой ночью, — продолжил он, — и, увидев, что правитель Мицуёси один и спит, убили его. Потом побежали вниз и сделали вид, что обнаружили труп.

— Нет! Все было не так! — Момоко явно перепугалась, однако улыбнулась и состроила Хосине глазки, используя кокетство как защиту. — Я не убивала его!

Сано усилием воли подавил вспышку гнева — ему была нужна информация от Момоко, а не отчаяние запуганной женщины.

— Хосина-сан, — спокойно произнес он, — этот допрос веду я. Не вмешивайтесь или покиньте помещение.

Хосина не удосужился ответить.

— Арестуйте ее! — приказан он Ямаге и Хаяси.

Полицейские шагнули к яритэ, та попятилась и закричала:

— Нет! Я ни в чем не виновата! — Она в отчаянии пыталась улыбнуться, чтобы снискать их расположение. — Я не сделала ничего плохого!

Сано преградил путь мужчинам.

— Улики против нее не доказывают, что она убила правителя Мицуёси, — сказал он, испепеляя взглядом Хосину.

— Этого достаточно для предъявления обвинения, — ответил тот.

Это соответствовало действительности: в судопроизводстве Токугавы фактически все процессы заканчивались обвинительным приговором и порой на основе менее веских улик, чем имеющиеся против Момоко. Но Сано не мог преследовать человека, чья вина еще не доказана.