Дональд Уэстлейк - Лазутчик в цветнике

— Послушай, — сказал я, — может, разложить диван-кровать?

— Потом, — ответила Анджела. — Где инструменты?

— Там же, где и станок. Но разве нельзя с этим подождать? Слушай, я разложу диван, а?

— Только после беседы с человеком из ФБР, — отрезала Анджела и решительно потопала в спальню.

— Выходи из спальни! — заорал я. — Я хочу заняться любовью!

— Потом, потом, потом, — холодно ответила Анджела, и я услышал бряцание инструментов.

Вот ведь чертова баба.

Он прибыл примерно через полчаса — молодой человек, не успевший еще стать настоящим агентом ФБР. Еще были заметны следы его прошлой жизни: кадык, привычка робко улыбаться прекрасным женщинам (Анджеле), голос, интонации которого время от времени менялись. Похоже, ко мне прислали конторскую крысу, и это немного оскорбило меня.

Но первое правило своей работы он усвоил: никогда не говори, как тебя зовут. Что ж, окрестим его Г.

Он вошел, дождавшись моего приглашения, и принялся неловко переминаться с ноги на ногу.

— Ну, вот… — проговорил он наконец и уставился на меня неподвижным взором.

Поначалу я не врубился, но потом до меня дошло, что Г нуждается в моей помощи. Он не мог открыто признать, что явился по моему вызову, поскольку вызов шел через В существование которого Г по долгу службы тоже не мог признать. Поэтому он просто вошел в квартиру, робко улыбнулся Анджеле, посмотрел на меня, дернул кадыком и принялся ждать, когда я соблаговолю сломать лед.

Будь это А или Б, тертые калачи, я бы малость помариновал их, но этому зеленому бедолаге и без меня жилось несладко, поэтому я сказал:

— Вы очень кстати.

Г заметно полегчало. Он расслабился и спросил:

— Правда?

— Разумеется, правда, — подтвердил я, играя свою роль до конца. — По чистой случайности мне есть, что вам сообщить. Не так ли, Анджела?

— Совершенно верно, — серьезно ответила она и кивнула Г. На ней все еще был рабочий халат, из-под которого выглядывали черные обтягивающие брючки и черные сапожки. Волосы ее торчали во все стороны, а на левой щеке виднелся весьма изящный чернильный мазок. Даже в рабочем халате она выглядела очень соблазнительно. За Г говорить не берусь, но сам я в этот миг был готов поверить всему, что могла наболтать Анджела.

Г уже успел офедиться настолько, что завел записную книжку. Он достал ее, потом шариковую ручку и сказал:

— Итак?

— Сегодня пополудни, — начал я, — меня посетил некто Мортимер Юстэли. Во всяком случае, так он назвался. Он пришел сюда по ошибке, посчитав СБГН, организацию, которую я возглавляю, объединением террористической направленности, хотя мы, разумеется, не такие. Мы — миролюбы. Так или иначе, он сказал мне, что собирается…

— Мистер Рэксфорд, — перебил меня Г. Он бросил записывать еще на прошлой или позапрошлой фразе. Г с легкой грустью в голосе сказал: — Удивляюсь я вам, мистер Рэксфорд.

Я посмотрел на Анджелу. Ее личико выражало недоумение, необычное даже для нее. Повернувшись к Г, я переспросил:

— Удивляетесь мне? Что вы хотите этим сказать?

— Сотрудники говорили мне, что вы опять заведете речь о Юстэли, — пояснил он. — Но я ответил им: нет. Я сказал, что читал ваше дело, а три или четыре раза меня приставляли к вам для наблюдения, и я полагаю, что вы не из проказников. Не из тех, кто пишет на листке «Позор ФБР», рвет его на клочки и бросает в корзину для бумаг, зная, каких трудов нам стоит соединить эти клочки в целое. Это на вас не похоже, мистер Рэксфорд, вы никогда не были таким, вы всегда были джентльменом, серьезным и ответственным гражданином, и даже если вы пагубно влияли на других, то без злого умысла. Понимаете, что я имею в виду? Поэтому я наотрез отказался верить, что речь опять зайдет об этом Юстэли. Вот почему я пришел к вам, мистер Рэксфорд, и, поверьте, я вернусь в управление, краснея от стыда. Вы развеяли мои иллюзии, мистер Рэксфорд.

Я повернулся к Анджеле, безмолвно моля ее о помощи, и она сказала Г:

— Но это правда. Честное слово. Этот человек, Юстэли, террорист, и он замыслил что-то взорвать.

Г устремил на нее исполненный разочарования взгляд и ответил:

— Вам это сам Юстэли сказал, мисс? Вы говорили с ним? Он сообщил вам, что занимается террористической деятельностью и намерен устраивать взрывы?

— Ну, вы даете! — воскликнула Анджела. — Ясное дело, Джин мне рассказал.

— Вы имеете в виду присутствующего здесь мистера Рэксфорда?

— Ну да.

Г вздохнул.

— Некоторые люди, начиная шутить, не знают удержу, — сказал он.

— Это не шутка, — возразил я. — У меня есть причины полагать, что этот Юстэли замышляет убить меня. Я хочу, чтобы вы предотвратили это, помешали его шайкам. Я хочу, чтобы полиция взяла меня под охрану, вот чего я хочу.

— Убить вас, мистер Рэксфорд? — удивился Г. — Зачем?

— Затем, что я слишком много знаю.

— Вы не говорили об этом, когда с вами беседовали два других агента.

— Тогда я и сам ничего не понимал. Но потом задумался о своем разговоре с Юстэли, и мне кажется…

— Довольно, мистер Рэксфорд, прошу вас, — взмолился Г. Для сотрудника ФБР он был на удивление вежлив. — Не стоит продолжать в том же духе. Мы допросили господина Юстэли, и он рассказал нам, зачем приходил сюда.

— Вот как?

— Он торгует принадлежностями для печатных станков, мистер Рэксфорд. Он показал нам свою визитную карточку.

— Карточку, — повторил я и принялся озираться. — Сейчас и я покажу вам карточку.

— Он приходил сюда, — непреклонным тоном продолжал Г, — чтобы попытаться продать вам какое-то оборудование для вашего печатного станка. Судя по тому, что и вы, и присутствующая здесь молодая дама запачканы чернилами, у вас, осмелюсь предположить, есть печатный станок, не правда ли?

— Разумеется, есть, — ответил я. — Куда же я задевал эту карточку?

— Джин, — сказала Анджела, — может, это и впрямь шутка? Может, вы с Мюрреем просто навоображали себе?

Я уставился на нее.

— И ты туда же?

Г повернулся к Анджеле.

— Мюррей? Вы имеете в виду Мюррея Кессельберга?

— Совершенно верно, — ответила она. — Он совсем недавно был здесь. Это он предположил, что жизнь Джина в опасности.

— Вот как? — проговорил Г.

Ну, теперь все. Мне стало ясно, что никакой надежды больше нет. И тем не менее я предпринял еще одну попытку.

— Послушайте, — сказал я, — как только я отыщу эту карточку…

— Мистер Кессельберг, — сообщил Г Анджеле, — уже давно слывет большим шутником. Когда он учился на выпускном курсе городского колледжа…

— Вот уж двенадцать лет, как он бросил эти проделки! — пылко воскликнул я. — Неужели вы никогда ничего не забываете?