Джанет Ианович - Четверка сравнивает счет

Я отвернулась от окна и направилась к машине.

- Мы должны вызвать полицию.

Лула следовала за мной по пятам:

- Особенно задержись на этом «мы», когда будешь звонить. А то от этих полицейских у меня сыпь по телу.

- Ты же больше не проститутка, тебе нечего беспокоиться насчет полиции.

- О, это последствия эмоциональных травм, которые они мне нанесли, - пояснила Лула.

Спустя десять минут позади меня у бордюра углом припарковались два «сине-белых». Из первой машины вышел Карл Костанца, взглянул на меня и покачал головой. Карла Констанцу я знала еще с начальной школы. Он всегда был тощим парнишкой с неровной стрижкой и острым языком. За последние несколько лет он раздался и нашел хорошего парикмахера. Он все еще был острословом, но под всем этим скрывался порядочный человек и очень хороший коп.

- Еще один покойник? – спросил Карл. – Чем ты занимаешься: устанавливаешь рекорд? Типа кто найдет больше трупов в городской черте Трентона?

- Она на полу в кухне. Мы даже в дом не входили. Дверь закрыта на замок.

- Как же ты определила, что она на полу, если дверь закрыта?

- Типа посмотрела в окно и…

Карл поднял ладонь, предостерегая.

- Не говори мне. Я не хочу слышать об этом. Уже жалею, что спросил.

Коп из второй машины подошел к боковому окну и встал там, держа руки на ремне.

- Она действительно на полу, - подтвердил он, заглянув в окно. Он постучал в окно. – Эй, леди!

Потом повернулся к нам и сощурил глаза против солнца.

- Мне кажется, она мертва.

Карл приблизился к передней двери и постучал:

- Миссис Новики? Это полиция. - Потом постучал громче: - Миссис Новики, мы входим.

Он дал хорошего тумака двери, гнилой косяк треснул, и дверь распахнулась.

Я последовала за Карлом на кухню и понаблюдала, как он наклонился над миссис Новики, проверяя пульс и выискивая признаки жизни.

В раковине валялись окровавленные полотенца, а на стойке нож для чистки овощей со следами крови. Сначала я подумала о стрельбе, но в пределах видимости пистолетов не наблюдалось, и не было никаких признаков борьбы.

- Лучше позвони и вызови патологоанатома, - сказал второму копу Карл. – Я точно не знаю, с чем мы тут имеем дело.

Салли и Лула заняли позиции, прислонившись к стене.

- Что ты об этом думаешь? – спросила Лула Карла.

Карл пожал плечами.

– Ничего. Выглядит очень мертвой.

Лула кивнула:

- Я тоже так подумала. Как только увидела ее, так и сказала себе: черт, да эта женщина – покойница.

Второй коп исчез, отправившись звонить, а Лула чуть ближе придвинулась к миссис Новики.

- Как вы думаете, что с ней случилось? Спорим, она упала и расшибла башку, а потом завязала голову полотенцем и отдала концы.

Версия показалась мне разумной… кроме присутствия ножа для чистки овощей с кровью и прилипшими к нему волосами.

Лула наклонилась, чтобы получше разглядеть полотенце, обернутое наподобие тюрбана.

- Здорово же она расшиблась. Крови много.

Обычно, когда люди умирают, то содержимое тел освобождается, и быстро возникает вонь. Миссис Новики не воняла, как труп. Миссис Новики пахла «Джимом Бимом».

Мы вместе с Карлом заметили эту странность и исподтишка переглядывались, как вдруг миссис Новики открыла один глаз и уставилась им на Лулу.

- А-А-А! – завопила, отпрыгнув на фут и врезавшись в Салли, Лула. – Ее глаз таращится на меня!

- Это, чтобы лучше видеть тебя, - прохрипело контральто миссис Новики, словно выпалил больной раком легких.

Карл ступил в пределы видимости миссис Новики:

- Мы думали, что вы умерли.

- Еще нет, милый, - сказала миссис Новики. – Но признаюсь тебе, что у меня чертовски болит голова. - Она подняла дрожащую руку и наткнулась на полотенце. – О, да, сейчас я вспомнила.

- Что произошло?

- Несчастный случай. Пыталась постричь волосы, рука соскользнула, и я порезалась. Немного кровоточило, поэтому я обернула полотенцем голову и сделала несколько глоточков из бутылки в медицинских целях. - Она с трудом попыталась сесть. – Точно не помню, что было дальше.

Лула уперлась рукой в бок:

- По мне, так похоже, что вы опорожнили бутылку и отрубились. Думаю, вы приняли слишком много этих глоточков в медицинских целях.

- А по мне, похоже, что недостаточно приняла, - пробормотал Салли. – Мне бы больше понравилось, если бы она окочурилась.

- Мне нужна сигарета, - заявила миссис Новики. – Кто-нибудь даст сигарету?

Я услышала, как подъехали машины, и в передней комнате раздались шаги. Вошел второй полицейский, за ним следовал некто в штатском.

- Она не умерла, - пояснил Карл.

- Может, она такая всегда, - встряла Лула. – Может быть, она из этих, из живых мертвецов.

- А, может, ты из тех, что треснулись башкой, - парировала миссис Новики.

Снаружи замигали огни фургона патологоанатомической службы, и в кухню вошли двое парамедиков.

Я проложила дорогу к двери, вышла на крыльцо, а оттуда на газон. Мне не особенно хотелось там присутствовать, когда размотают полотенце.

- Не знаю, как ты, - произнесла Лула, - а я готова покинуть эту вечеринку.

У меня с этим не было проблем. Карл знал, где меня найти, если возникнут вопросы. Так или иначе, не похоже, что здесь имеет место какой-то криминал. Запойная пьяница срезала ножом для чистки овощей кусок скальпа и вырубилась. Наверно, такое случается сплошь и рядом.

Мы ввалились в «файерберд» и потащились обратно в офис. Я сказала «до свидания» Луле и Салли, села за руль «CRX» и двинулась до дому. Когда события улягутся, я вернусь с каким-нибудь приспособлением на длинной ручке, чтобы достать банку. Мне не хотелось объясняться с копами по поводу ключа.

Тем временем я могла бы сделать несколько телефонных звонков. Список Эдди Кунца был освоен только частично. Не мешало бы пробежаться по оставшимся именам.

Когда я вошла в двери, в вестибюле была миссис Уильямс, одна из моих соседок.

- У меня ужасно звенит в ушах, - жаловалась она. - И кружится голова.

Другая соседка, миссис Балог, стояла рядом с миссис Уильямс, проверяя почтовый ящик.

– Это затвердение артерий. У Эвелин Кручка с третьего этажа что-то ужасное творится с этим. Я слышала, ее артерии превратились просто в камень.

В моем доме проживают в большинстве своем старики. Есть парочка одиноких мамаш с детьми, Эрни Уолл и его подружка Мэй, а также еще одна женщина моего возраста, которая говорит исключительно на испанском. Мы представляли собой ячейку общества с фиксированными доходами или с доходами сомнительной надежности. Мы не интересовались ни теннисом, ни сидением у бассейна. По большей части мы были тихой мирной группой, вооруженной до зубов не по своей воле, вспыльчивой только в тех случаях, когда на кону стоял вопрос о лучших местах на парковке.