Иоанна Хмелевская - Смерть беспозвоночным

— Да вы что! — возмутился пан Тадеуш. — И вообще, это порядочные и богатые люди. Исключено! К тому же они не в ладах… хотя, может, я и путаю, не в ладах она была с первым мужем… И у нее железное алиби. Перед тем как отправиться к отцу, она все время была на людях, сначала в косметическом салоне, потом обедала с театральным костюмером, потом в магазине одежды на Садыбе, тоже в компании нескольких человек, там она была по работе — она костюмер, а ее муж…

В другое время я бы охотно послушала о перипетиях дочки Вайхенманна, но сейчас дорога была каждая минута.

— Не до мужа сейчас. Он приехал с ней?

— Нет, я же сказал — он в Штатах. А приехала она с декоратором и все время звонила отцу, не поела толком, а уже было почти восемь вечера…

— Ну тогда дочка не в счет, муж тоже. Узнайте у нее, что случилось с домработницей, это первое. А второе — с кем Вайхенманн ссорился в последнее время, с кем вместе работал, у кого были какие‑нибудь претензии к нему личного характера…

— А она здесь уже долго?

— Да всего недели две. Я могу разузнать…

— Нет, это не столь важно. Гораздо важнее, если бы вам удалось узнать от нее что‑нибудь интересное из недавнего прошлого. Да, вот еще что — это третье. Что она застала в доме? Что увидела? Вот так, вошла в дом и осмотрелась, правда? Ну, я имею в виду следы… скажем, того, кто недавно был у отца. Или, наоборот, чего‑нибудь не хватает, не обязательно дорогой вещи, может быть, и самой обычной. Беспорядок в бумагах. Ну, буквально все, что привлекло ее внимание. Вам она скажет, вы же не полицейский, хороший ее знакомый, и все останется между вами.

Откровенно говоря, я не очень надеялась на богатый улов. Я не верила, что дочка может убить отца из желания получить наследство. Любила она папочку или не очень, но даже от неприязненных отношений до убийства очень большая дистанция. А вот знать что‑нибудь такое, что подтолкнуло бы меня к верному решению, могла. Вдруг какая‑нибудь малость и подсказала бы моей душе, где собака зарыта. Никогда не знаешь, какая случайность вдруг окажется главным звеном.

Пан Тадеуш не очень уверенно кивал головой. Я бы еще немного поиздевалась над ним, да сообразила, — что задерживаю его, а он ведь мог бы уже действовать: вдруг и вправду что‑нибудь узнает. Так что выпустила беднягу из своих когтей.

Только он вышел, раззвонились телефоны.

Я говорю, разумеется, о сотовых, ведь еще никто не знал, что я вернулась. Вдобавок один мобильник, что с номером полегче, я по ошибке выключила, а включить не могла, потому что не помнила какой‑то идиотский РШ–код, и включила телефон уже дома, когда докопалась до самого дна чемодана и отыскала этот самый РШ–код в своем блокноте. Вернуться же я собиралась лишь завтра, а может, и послезавтра. У пана Тадеуша были оба моих номера, поэтому он меня сразу отловил.

Первой оказалась Мартуся.

— Слушай, ты уже знаешь? Ты вообще где? Этот мерзавец убит, представляешь, кто‑то его прикончил, с ума сойти, даже не верится, такая радость, все безумствуют, но никто ничего не знает!

Следом Малгося:

— Слушай, не успела я войти в дом, как Витек говорит: *Не поверишь, Вайхенманна кто‑то прикончил!»

Потом Юлита:

— Ты где? Возвращайся немедленно, тут такое!!! Сенсация! Говорят, кто‑то пристрелил Вайхенманна, какое счастье, что не ты…

Только положила трубку — Магда:

— Иоанна? А говорили, ты за границей, так, может, не знаешь: Вайхенманн уже на том свете, шлепнули его! Надеюсь, тебе не пришло в голову заказать его кому‑нибудь?..

Позвонил некий Адам Островский, журналист:

— Пани Иоанна, с убийством Вайхенманна вы никак не связаны? Уж очень эмоционально и чистосердечно, не таясь, сообщали вы всем подряд о своей большой нелюбви к этому человеку… Может, излишне искренне и слишком часто? Теперь почему‑то всем приходит в голову, что это вы…

Затем Тадик:

— Пани Иоанна, что происходит? Вы уже слышали? Агнешка меня толкает, чтобы я вас обязательно спросил, случайно, не вы ли его того… кокнули? Мы ничего не знаем, а вокруг только об этом и говорят!

А вот и Павел прорвался:

— Иоанна? Привет! Похоже, этот мир покинул очень любимый тобою человек Если тебе понадобится какое‑нибудь алиби, так можешь на нас рассчитывать.

Нет, я ничуть не была ошарашена, чего‑то в этом роде и ожидала, знала — буду первой подозреваемой. Может, и в самом деле не стоило столько болтать об этой гниде направо и налево? Причем публично. А с другой стороны — не жалко, пусть думают на меня, и тогда настоящий убийца останется в тени, пошли бог ему здоровья и благополучия! Может, он уж одним махом еще кого из этих пиявок прикончит? Не ограничится одним благородным поступком?

Ох, не в добрый час мне так подумалось…

Ну ладно, смерть Вайхенманна и переполнявшая меня по этому поводу ядовитая радость — все это замечательно, но нельзя забывать и об обязанностях. Поисками книги для Ляльки я занялась с утра, сначала по телефону.

В знакомом книжном магазине Эва Марш «временно отсутствовала».

Да, две ее последние книги были в магазине, но их недавно продали. Нет, на складе они взять не могут, там книжек Марш давно нет. В знакомом букинистическом их вообще никогда не было, редко кому хотелось расставаться с книгой Эвы Марш. Знакомый книголюб обещал поспрашивать. В незнакомых книжных магазинах последняя книга Эвы Марш, четвертое ее творение, пребывала дольше, но теперь уже и ее нет, и вообще нет ни одной книги Эвы Марш. Они сами удивляются. Почему в такой ситуации издательство не сделает допечатки?

Только теперь я заинтересовалась: кто же, собственно, издавал Эву Марш? Раньше этот вопрос мне как‑то не приходил в голову. Схватив имевшуюся у меня книгу Эвы Марш, я отыскала издателя на обороте обложки.

— Это же надо — «Гратис!» Я с ними когда‑то сотрудничала, они даже, хоть и честные издатели, но, как истинные бизнесмены, не упустили случая урвать у меня кругленькую сумму, что не доставило им никакого труда, — небось и с Эвой обходятся так же, хотя, может, она поумнее меня. В любом случае ее книги просто обязаны у них быть, а ко мне они должны относиться с пониманием, учитывая прежнее сотрудничество. Наверняка не в их интересах настраивать меня враждебно против них…

Позвонила, договорилась, оставила телефон в покое и поехала.

У них и в самом деле оказались книги Эвы Марш, но самые–самые последние, раскопанные на самом дне склада и только для меня! Чуть ли не плача, расставаясь с бесценным сокровищем, они вручили мне четыре книги, и простились рыдая, словно я не книжки у них взяла, а выдрала живьем печень и селезенку на запчасти.

Я не выдержала. Разозлилась.

— Раз такая ценность, тогда почему же панове не шлепнут еще тираж? Или хотя бы допечатку?